лошадей, а Олд Дэт, прикрыв ладонью глаза от солнца, долго осматривался.

— Там, ниже по течению, я вижу две темные точки. Похоже, это койоты. Но почему эти бестии спокойно сидят и не убегают? Койоты — трусливые животные и при появлении человека спешат пуститься наутек.

— Пусть мои братья помолчат, — перебил нас Виннету. — Я слышу чей-то голос.

В тишине со стороны койотов до нас долетели слабые крики.

— Человек! — воскликнул Олд Дэт, вскочил в седло и помчался на зов.

Койоты при нашем приближении поджали хвосты и затрусили прочь. Посередине ручья из воды торчала человеческая голова, над которой висела туча комаров.

— Ради всего святого, сеньоры, помогите! — раздался полустон-полумольба. — Я больше не вынесу этой пытки…

— Что с вами? — спросил Олд Дэт по-испански, спрыгивая с коня. — Как вы оказались в воде? Что вы там делаете?

— Меня закопали.

— Тысяча чертей! Кто посмел закопать живого человека?

— Индейцы и белые.

Мы осмотрелись и действительно заметили следы тех, за кем гнались.

— Джентльмены, за дело, — приказал нам вестмен. — Лопаты у нас нет, поэтому придется лезть в воду и откапывать беднягу руками.

— Вы найдете лопату в ручье у меня за спиной. Негодяи бросили ее в воду и присыпали песком.

— У вас есть лопата? — несказанно удивился Олд Дэт. — Впервые вижу, чтобы человек отправлялся в прерию и брал с собой лопату!

— Я гамбусино, старатель. У золотоискателей всегда при себе лопата и кирка.

Мы нашли его лопату и принялись за работу. Дно ручья было песчаное, мягкое, и копать его было нетрудно. Негодяи вбили за спиной незнакомца кол и привязали к нему его голову так, что бедняга не мог наклониться. Солнце пекло немилосердно, жажда мучила его, но напиться он не мог. Связанный по рукам и ногам, освободиться он тоже был не в состоянии. Как только мы откопали гамбусино и сняли с него ремни, он потерял сознание.

Когда золотоискатель пришел в себя, мы отнесли его в наш лагерь на берегу ручья. Переодевшись в сухую одежду и подкрепив свои силы куском жареного мяса, незнакомец рассказал нам о своих злоключениях:

— Последнее время я работал старателем на приисках в горах, примерно в дне пусти отсюда. Бонанса[13] там богатая, народу работает на ней много, и я подружился с одним человеком по имени Хартон…

— Хартон? — неожиданно перебил Олд Дэт. — А как его полное имя?

— Фред Хартон, он из Нью-Йорка, и ему уже под шестьдесят.

— Он что-нибудь рассказывал вам о себе?

— Он вдовец, жена давно умерла, а сын работает в Фриско. Вы знакомы с Фредом?

Непонятное волнение охватило старика, глаза сверкали, на впалых щеках проступил багровый румянец. Усилием воли он взял себя в руки и продолжил расспросы, но уже обыденным, ровным тоном.

— Я встречался с ним, но это было очень давно. Тогда фортуна улыбалась ему, он пустился в торговлю и разбогател. Вы что-нибудь слышали об этом?

— Кое-что он мне рассказывал. Он выходец из порядочной и обеспеченной семьи, получил образование, со временем нажил капитал и открыл большой магазин, но его родной брат присосался к нему, как пиявка, и промотал его состояние.

— А как звали этого негодного брата?

— Генри.

— Все сходится, ошибки быть не может. Очень надеюсь вскоре увидеть вашего товарища.

— Боюсь, что вам больше никогда не свидеться. Негодяи, закопавшие меня здесь, увели его с собой, и жить ему осталось недолго.

— Как все произошло?

— Да я ведь и начал было рассказывать все по порядку, но вы меня перебили. Итак, непутевый брат пустил на ветер все состояние Хартона, но, как мне кажется, Хартон любит его и называет не иначе, как «бессовестный мальчишка». Знаете, как бывает: уж не повезет, так не повезет. Так случилось и с Хартоном: разорившись, он брался за любую работу, был рабочим, вакеро, гамбусино, но несчастья преследовали его, и он влачил нищенское существование.

— Ему нельзя было браться за то, что он не умеет делать!

— Легко сказать, сеньор. Тысячи людей занимаются тем, к чему меньше всего пригодны. А может быть, его брат тоже был когда-то золотоискателем, и он надеялся, что встретит его на одном из приисков?

— Вряд ли. Если бы его брат был удачливым гамбусино, зачем бы ему понадобилось разорять Хартона? У него и так хватало бы денег!

— Деньги быстро кончаются, особенно, если швырять их направо и налево, а негодяй был известный мот. Возможно, Хартон думал, что брат взял у него деньги на время и отправился снова попытать счастья на приисках. Как бы то ни было, Хартон в конце концов попал в Чиуауа и нанялся к моему хозяину. Там я с ним и познакомился. Золотоискатели — народ завистливый и недружелюбный, но он мне понравился, и мы с ним больше не расставались.

— Как зовут вашего хозяина?

— Дэвис. Мистер Дэвис, — сразу же поправился гамбусино.

— Тысяча чертей! Сеньор, не говорите ли вы по-английски?

— Так же хорошо, как и по-испански.

— Будьте так любезны, перейдите на английский язык. Среди нас есть два джентльмена, не владеющих испанским, а ваш рассказ будет им очень интересен, — и Олд Дэт кивнул в сторону отца и сына Ланге.

— Почему? Кто они такие? — спросил изумленный гамбусино.

— Сейчас узнаете. Мистер Ланге, позвольте вам объяснить: этот человек старатель и работает на некоего мистера Дэвиса из Чиуауа.

— Что вы сказали? Мистера Дэвиса? — воскликнул Ланге. — Да ведь это хозяин моего зятя!

— Да вы не волнуйтесь так, сэр. Дэвисов и в Штатах и в Мексике пруд пруди, может быть, это другой человек.

— Если вы говорите о Дэвисе-золотодобытчике, то здесь ошибки быть не может. В наших краях такой Дэвис один, — сказал гамбусино.

— Да, это он! — не мог успокоиться Ланге. — Вы его знаете?

— Мне ли его не знать? Я на него работаю.

— Может быть, вы знаете и моего зятя?

— Может быть, и знаю, да только сначала скажите, как его зовут.

— Ульман.

— Знаю, как не знать?! Он управляющий на рудниках, а скоро станет компаньоном хозяина. И дочку вашу знаю. Так вы, значит, решили ее навестить? Ну тогда вам лучше ехать прямиком на прииски в горах, а не в Чиуауа. Ваш зять сам случайно наткнулся на жилу, и сейчас он там с семьей и с рабочими.

— Что вы говорите! Ты слышишь, Билл?

Но Ланге-сын онемел от радости и только кивал головой. Мы тоже радовались удаче наших друзей, один Олд Дэт хмурился и что-то ворчал себе под нос. Выждав, когда поутихли восторженные возгласы, гамбусино продолжил:

— Мы с Хартоном помогли им обустроиться на бонансе, а сами