Некоторые, самые крупные Дома были представлены аристократами Роланда, Сорболда и других земель, окружавших эти страны. Рапсодия присела в низком реверансе перед Тристаном Стюардом, принцем Бетани, шагавшим за лордом Канлиффе, мелким графом его двора, который, в свою очередь, являлся главой Дома Гилден.

Посреди человеческого моря Рапсодия разглядела лорда Стивена Наварна и его детей, они шли в конце процессии Дома Гилден. Мелисанда сидела на плечах у отца, и все трое радостно махали ей руками. Рапсодия улыбнулась и помахала в ответ.

После того как первые Дома заняли свои места и волнения, связанные с этим, немного улеглись, обстановка в Чаше начала меняться. Стали образовываться группы не только в соответствии с родством, то есть в зависимости от Дома, но и по флоту, с которым приплыли их предки, или по расе. Когда появились лирины, они проследовали прямиком к Помосту Созывающего и встали рядом с Рапсодией. Она спустилась вниз, чтобы их приветствовать, обняла Элендру и Риала, а также близких друзей из Тириана. Потом наступила тишина, и глаза лиринов обратились к королеве.

Элендра тоже стала объектом всеобщего внимания.

— Пойдем, — сказала она, взяв свою королеву за руку. — Я помогу тебе надеть платье, подарок от Миресилл.

Рапсодия отвела Элендру в свою палатку. Скрывшись за ее пологом, они услышали, как возобновился шум разговоров. Изредка вспыхивали и тут же затухали ссоры. В Чашу входили все новые и новые Дома.

— Утро только началось, собрались еще далеко не все, а они уже ругаются и ссорятся, как малые дети, — вздохнула Рапсодия, открывая пакет с новым платьем, — Надеюсь, они не поубивают друг друга до того, как все соберутся.

Элендра приподняла шлейф платья, чтобы он не испачкался.

— Они не станут драться на Совете, могущество Чаши им не позволит. И помни, Рапсодия: многие из этих людей видели друг друга в последний раз сквозь прорезь шлема, на поле боя. Им давно пора изгнать тень своих прежних разногласий. И очень хорошо, что именно ты созвала намерьенов — большинство абсолютно справедливо считают тебя совершенно нейтральной, только такой человек и может управлять Советом.

Рапсодия кивнула, сняла свое изысканное платье и надела наряд, присланный лиринами. Миресилл была ее любимой белошвейкой. Немолодая женщина прекрасно знала ее размеры и особенности фигуры — любое сшитое ею платье королева могла надевать без примерки.

Это платье Миресилл сшила из намерьенского шелка, сотканного еще до начала войны. Материал переливался оттенками серебра и золота, в зависимости от освещения. Миресилл украсила его множеством крошечных пуговиц сзади и на рукавах. Элендра помогла Рапсодии застегнуть платье и расправила подол, а потом отошла, чтобы взглянуть на нее со стороны. Лиринская воительница невольно ахнула, не в силах скрыть свой восторг. Древняя ткань сверкала в сиянии диадемы, и этот свет отражался в глазах королевы и золоте ее волос. Слезы радости и восхищения потекли по щекам Элендры, но они тут же высохли, когда она заметила, что Рапсодия оцепенела от ужаса.

— Что с тобой?

Рапсодия отвернулась и быстро надела туфли.

— Ничего.

— Скажи мне.

Изумрудные глаза посмотрели в серебристые глаза Элендры, и тревога в них мгновенно исчезла, уступив место безмятежности.

— Ничего страшного, Элендра, — заверила ее Рапсодия. — Просто платье немного тянет на животе, вот и все. Наверное, Миресилл забыла, как мой живот раздувается после еды.

Лицо Элендры вновь омрачилось.

— Когда ты в последний раз ела, Рапсодия?

— Ужинала вчера. Пожалуйста, не беспокойся, Элендра. Просто Миресилл давно меня не видела, возможно, она что-то перепутала.

Элендра кивнула, на ее лице вновь появилась маска спокойствия.

— Несомненно. Ну а теперь мы вернемся на Совет?

Рапсодия прицепила на пояс Звездный Горн, взяла Элендру за руку, и они вышли из палатки. Перед тем как Элендра вернулась к лиринам, они еще раз обнялись. Рапсодия вновь заняла свое место на Помосте Созывающего и принялась наблюдать за прибывающими намерьенами.

До сих пор большинство собравшихся были людьми, или лиринами, или потомками смешанных браков, но иногда попадались и представители других народов, которых Рапсодия не видела с тех пор, как покинула Серендаир, или вообще встречала впервые.

Она обратила внимание на маленькую фигурку, беспокойно слоняющуюся возле помоста, — казалось, она ищет, где укрыться. Рапсодия узнала женщину-гвадд, ее рост не превышал четырех футов, на лице в форме сердечка выделялись огромные зелено-серые глаза. Волосы цвета жженого сахара гвадд заплела в свисавшую до пояса косу. Как и все представители ее народа, она отличалась худощавым сложением, с непропорционально длинными руками и ногами. Она явно чувствовала себя неловко среди окружавших ее людей, но прежде, чем Рапсодия успела ее окликнуть, гвадд растворилась в толпе. На глаза Рапсодии навернулись слезы облегчения, она боялась, что маленький мирный народ уничтожен во время Намерьенской войны.

Потом она не раз замечала представителей других народов, мужчин и женщин с уникальным строением тела и чертами лица. Высокие смуглые потомки людей и лиринов с глазами темными, как ночь, тонкие и гибкие люди с волосами и кожей цвета спелой пшеницы, приземистые широкоплечие мужчины с длинными седыми бородами, группа веселых ребятишек в серебристо-голубых одеждах, сверкавших, словно море в отблесках солнца. Но больше всего здесь все же было людей и лиринов в цветах своих кланов. Каждая раса обладала уникальной красотой, трогавшей сердце Рапсодии. Ей вдруг показалось, будто она знает этих людей всю жизнь, и она ощутила острую необходимость защитить их. Певица вспомнила, что сказала Элинсинос о намерьенах, и улыбнулась мудрости дракона.

«Они обладали волшебством, им удалось перейти из одного мира в другой и остановить для себя Время. В них отобразились все стихии, пусть люди и не умели ими пользоваться. Так здесь появились народы, о которых ничего не знали в здешних местах: гвадды и лирингласы, гвенены и наины, древние серенны и дракиане, а также митлины, — человеческий сад, полный множества красивых цветов. Они были особенными, Прелестница, удивительные люди, которые заслуживали того, чтобы их лелеяли и защищали».

«Интересно, — подумала Рапсодия, — где они прятались, все эти люди с исчезнувшего тысячу лет назад Острова». Однако долго размышлять ей было некогда: с востока послышался зов труб и топот копыт, прибыла новая группа намерьенов.

Грунтор наблюдал за приближением армии Роланда, защитив глаза от солнца лезвием своего боевого топора Сала — сокращение от Салюта.

Если бесконечная колонна марширующих орланданских солдат, от которой почернели склоны соседних холмов, и вызвала у него тревогу, он не подавал виду. Его лицо сохраняло выражение полнейшей сосредоточенности. Грунтор считал.

— По меньшей мере десять тысяч кавалеристов и в десять раз больше пехоты, — наконец доложил он.