университет в Лос-Анджелесе (University of California, Los Angeles, UCLA), а осенью следующего года перешёл в Калифорнийский технологический институт (California Institute of Technology, Caltech), в те годы фокусировавшийся исключительно на фундаментальных научных исследованиях под руководством нобелевского лауреата Роберта Милликена. Это были годы формирования фундамента квантовой механики, которая и стала основной специализацией Шокли. Его учебный план составил лично Лайнус Полинг — в будущем дважды нобелевский лауреат, а наибольшее влияние на Шокли, по его собственному признанию, оказали преподаватели теоретической физики Ричард Толмен и Уильям Хьюстон. Именно в университетские годы в полной мере проявилась доминирующая черта характера Шокли — его постоянное стремление к соперничеству[1533], [1534].

В годы Второй мировой Шокли участвовал в разработке тактики стратегических бомбардировок и в других военных исследованиях. Придя к выводу, что эффективность бомбовых налётов на Японию была крайне низкой, Шокли порекомендовал «изучить альтернативы». Доподлинно неизвестно, имел ли Шокли в виду атомную бомбардировку, однако он, несомненно, был в курсе прогресса в этой области. Ещё летом 1940 г., будучи сотрудником Bell Labs, Шокли совместно с Джеймсом Фиском представил руководству доклад, в котором указал, что уран может служить источником изотопов для «грязных» бомб, а также на принципиальную возможность создания атомной бомбы. По мнению командующего ВВС США генерала Генри Арнольда, столь раннее окончание войны с Японией было в том числе личной заслугой Шокли[1535].

В начале 1945 г. Шокли создал в Bell Labs рабочую группу для разработки полупроводниковых приборов. К сентябрю того же года корпоративные исследователи, основываясь на работах Карла Ларка-Хоровица из Университета Пёрдью (Purdue University), сузили выбор перспективных проводников до двух — германия и кремния. В январе следующего года Шокли выбрал единственно возможное, как ему тогда казалось, направление разработок — гипотетический на тот момент полевой транзистор, то есть элемент, в котором внешнее электростатическое поле затвора управляет током в массиве полупроводника. Однако, вопреки расчётам, эксперименты завершились неудачно. Объяснить произошедшее смог Джон Бардин, присоединившийся к команде в октябре 1945 г., для чего ему пришлось привлечь теорию поверхностных состояний. Совместно с Уолтером Браттейном Бардин смог экспериментально подтвердить свою гипотезу. Для Шокли это было ударом по самолюбию: до войны он сам занимался поверхностными состояниями, но не учёл их в своих расчётах. Вероятно, поэтому он устранился от участия в работе над «полевым транзистором» и вновь проявил интерес к опытам Бардина и Браттейна только в конце 1947 г., когда исследователи представили руководству Bell Labs транзисторный усилитель, в основе которого лежал первый работающий точечный транзистор. Патентные эксперты компании пришли к выводу, что все личные права на изобретение принадлежат Бардину и Браттейну, но не Шокли. Осознав, что из рук выскальзывает, возможно, главное открытие его жизни, Шокли попытался надавить на Бардина и Браттейна, чтобы они отозвали свою патентную заявку. Он считал, что сможет сам запатентовать всё, начиная с полевого эффекта. Впрочем, эта идея провалилась, поскольку патент на принцип действия полевого транзистора на тот момент уже принадлежал Юлию Лилиенфельду. В итоге Шокли смог добиться от Bell Labs того, что, хотя авторство изобретения осталось за Бардином и Браттейном, в публичных заявлениях компании в качестве изобретателей указывались трое: Бардин, Браттейн и Шокли. В соответствии с внутренней инструкцией на всех фото, предназначенных для прессы, Бардин, Браттейн и Шокли появлялись вместе. В ходе первой открытой демонстрации транзистора именно Шокли отвечал на вопросы журналистов. В итоге публика утвердилась во мнении, что у первого транзистора было три изобретателя и самый значимый вклад в изобретение внёс именно Шокли.

Вся эта история, судя по всему, не на шутку уязвила самолюбие Шокли, и он с удвоенным рвением принялся за работу, вернувшись к идее создания монолитного транзистора. Слабым местом конструкции Бардина и Браттейна были нестабильные и ненадёжные точечные контакты. Результатом работы Шокли стала трёхслойная конфигурация, которая легла в основу биполярного (плоскостного) транзистора. В апреле 1949 г. сотрудники Шокли — Морган Спаркс, Гордон Тил и Боб Микуляк — вырастили в тигле первую трёхслойную p-n-p-структуру для демонстрации «транзисторного эффекта».

В январе 1950 г. Спаркс и Тил смогли изготовить трёхслойную структуру, пригодную для изготовления радиочастотных транзисторов. Через год началось серийное производство транзисторов Шокли, которые вскоре полностью вытеснили с рынка точечные транзисторы.

Несмотря на достигнутый успех Шокли, руководство Bell Labs относилось к нему с изрядной долей осторожности. Хотя он и получил должность директора по найму новых сотрудников, это не могло в полной мере удовлетворить его амбиции. Руководители компании ценили в Шокли его умение распознавать таланты, но считали, что ему нельзя доверять руководство коллективом. Из-за Шокли компанию покинул Бардин, а также десятки менее известных специалистов. Поэтому, когда Шокли объявил об уходе из Bell Labs, многие в компании вздохнули с облегчением.

Готовясь покинуть Bell Labs, Шокли уже держал в уме идею собственного полупроводникового бизнеса. Сначала ему удалось договориться о финансировании с военно-промышленной корпорацией Raytheon, но после месяца сотрудничества инвесторы свернули проект. В поисках финансирования в августе 1955 г. Шокли обратился к химику и предпринимателю Арнольду Бекману. Тот согласился вложить средства в создание лаборатории под обещание Шокли за два года организовать серийный выпуск элементов. Новое предприятие, ставшее филиалом Beckman Instruments, получило название «Полупроводниковые лаборатории Шокли» (Shockley Semi-Conductor Laboratories). Бекман и Шокли оформили сделку, приобрели необходимые патенты и подобрали в Маунтин-Вью, близ Пало-Альто, площадку для организации опытного производства. Мало кто из квалифицированных специалистов хотел в те годы перебираться в такую глухомань. Шутка ли: здесь не было даже междугородного телефона! Сотрудников пришлось отчасти набирать буквально по объявлению, а точнее, по объявлениям — в The New York Times и New York Herald Tribune. Благодаря объявлениям было получено около трёхсот откликов, а ещё полтора десятка человек, включая Мура, Шокли нашёл в Американском физическом обществе.

Весь 1956 г. Шокли испытывал на кандидатах свои бесчеловечные HR-технологии. Например, он заставил каждого пройти психологическое тестирование. В отношении Мура эксперты Шокли пришли к выводу, что тот является «весьма одарённым, но не способным к управлению». Затем каждого из отобранных кандидатов ожидал утомительный устный экзамен[1536].

В итоге к осени 1956 г. в лабораторию было принято более 30 человек, к числу которых и относились будущие участники «восьмёрки».

Шокли сфокусировал внимание команды на проекте по созданию четырёхслойного диода. В ноябре 1956 г. Нобелевский комитет объявил о награждении Бардина, Браттейна и Шокли Нобелевской премией по физике. По всей видимости, из-за утомления, вызванного вниманием прессы, официозом и путешествием на другой континент, худшие стороны личности Шокли в это время стали проявляться всё отчётливее. К весне 1957 г.,