Он выглядел, как высший хищник, высокий и широкоплечий, с золотистыми волосами и золотистой кожей. Его движения были отточенными и смертельными. Он рвался сквозь гущу битвы, подобно человеческому вихрю насилия, разрубая еретиков каждым взмахом цепного меча, который держал в правой руке, и расстреливая из болт-пистолета, стиснутого в левом кулаке. В лорде верховном командующем Соларе Махариусе были выдержка и сила, которые он не утратил до самого печального исхода. Он был совершенной машиной для убийства, по-своему столь же смертельно опасной, как космический десантник Адептус Астартес.

Его координация казалась сверхъестественной, движения — невероятно стремительными. Как только ты догадывался, куда он собирается сделать шаг и кого ударить, он удивлял тебя.

Предназначавшаяся ему пуля пролетела там, где он должен был оказаться. Его удары оказывались трюками, никогда не попадая туда, куда целились, и тем не менее всегда погружались в чью-либо плоть. Еретик поднял оружие, чтобы блокировать удар, но получил снаряд из болт-пистолета в глаз. Еще один нырнул, пытаясь уйти от смертельного выстрела, однако вместо этого насадился на подставленный клинок.

Махариус бился в ближнем бою так же, как командовал армиями: быстро, решительно, с уловками внутри уловок и обороной, состоящей из стремительных атак. Он был живым богом войны, совершенным во всем, что касалось битвы. По крайней мере он пока еще мог производить такое впечатление, когда решал принять участие в бою. Завидев его, сражающегося под развевающимся Львиным знаменем, ты невольно чувствовал, как сердце начинает биться быстрее, и наполнялся уверенностью, что победа будет за вами.

Он пробивался к нам, и я заметил возле него Ивана, отмахивавшегося от противников. Он походил на грубого автоматона-получеловека по сравнению с Махариусом, но был не менее опасным. Махариус кинул на меня взгляд, ободрительно кивнул, а затем пробежал мимо, убивая на ходу в авангарде мощной контратаки, организованной им словно из ниоткуда.

Я заметил рядом с ним и инквизитора Дрейка, его вездесущую тень. У него была бледная, а у Махариуса — золотистая кожа, он был тощ, а Махариус отличался атлетическим телосложением, но в беспощадности эти двое могли сравниться. Сухощавая фигура Дрейка обладала поразительной силой и невероятной устойчивостью. Пусть он и уступал Махариусу в скорости, зато парировал все атаки, вероятно, потому, что умел читать мысли врагов.

Вокруг его головы переливался ореол света, когда он высвобождал психические силы ужасными лучами энергии. На секунду его взгляд остановился на мне, и я вздрогнул, ибо его глаза как будто впились мне в душу, где могли узреть болезнь, накопленные мною сомнения и демонов, которых я видел.

Дрейка окружали лично отобранные им штурмовики, чьи непроницаемые зеркальные визоры отражали неизбывную серость поля боя. Пейзажи Локи в поблескивающем бронестекле их шлемов выглядели еще более блеклыми и страшными.

Через пару секунд они тоже пробежали мимо, а следом за ними — все больше и больше войск личной стражи Махариуса. Все без исключения солдаты выглядели суровыми, умелыми и неумолимыми.

Неужели это была очередная знаменитая уловка Махариуса, в которой мы сыграли роль наживки? Сейчас это меня не волновало. Я тяжело опустился по стенке траншеи на упавшие мешки с песком и уставился в пустые глаза трупов, которых Махариус оставил после себя. Я задался вопросом, не вернутся ли они к жизни, чтобы утащить меня следом за собой, а затем понял, что конкретно сейчас это заботит меня меньше всего.

Открыв глаза, я понял, что мне совсем худо. Я увидел над собой Махариуса. Он о чем-то разговаривал с Гробовщиком, настолько тихо, что даже в такой близости я ничего не мог разобрать. Над его плечом скалилась луна-череп. Меньшая луна катилась по небу, а верхом на ней ехал крошечный хихикающий демон.

Я попытался подняться и заметил, что Антон, Иван и другие солдаты стояли рядом с несколькими высокопоставленными офицерами. Они осматривали покойников, особо уделяя внимание тому, что некоторые трупы превращались в лужицы зеленоватой слизи, тогда как плоть других, что было в новинку, зеленела, приобретая болезненный вид.

Кругом плясали мелкие пузатые демоны, показывая языки, пукая и отрыгивая, ходя позади офицеров, сложив за спинами когтистые лапы. Своими движениями и гримасами они как будто издевались над людьми, за которыми следовали.

Куда запропастился Дрейк? Почему инквизитор не разберется с фраккерами? Это же его работа. Часть разума, маленькая толика его, в которой оставался осколок рациональности, подсказывала мне, что это лишь галлюцинации, что у меня лихорадка, что я брежу.

Я приподнялся, просипел, прося воды, и вдруг заметил, что один из офицеров рядом с Махариусом выглядел не так, как остальные. У него была зеленоватая кожа. В глазах читалась насмешка. В нем было что-то демоническое, его облик казался нечеловеческим. Он потянулся за пистолетом. Я предупреждающе крикнул и взмахнул рукой.

Махариус обернулся. Его рефлексы оказались настолько стремительными, что он уже реагировал на мою жалкую попытку предупредить его, должно быть, заметив нападавшего краем глаза. Едва еретик успел прицелиться, как Махариус выхватил из кобуры болт-пистолет и выстрелил от бедра.

Все произошло очень быстро. Луч из лазпистолета опалил плечо Махариуса, расплавив эполет в форме львиной головы. Ответный выстрел Махариуса попал еретику в живот, вырвав в нем большую дыру, как это случается при взрыве болт-снаряда. Я вскочил на ноги и выбил лазпистолет из рук покойника. Затем выстрелил в еретика снова, однако тот продолжал идти, казалось, движимый духом разрушения.

Другие открыли огонь, пока лазерные лучи не исполосовали его тело сеткой ожогов, и все же еретик не останавливался. Внезапно раздался грохот снайперской винтовки. Голова офицера разлетелась на куски. Я услышал, как Антон довольно хмыкнул, когда неудавшийся убийца пошатнулся и упал. Кто-то закричал, требуя медика, и Махариуса обступили люди.

«Вот я и снова спас вам жизнь», — с удовлетворением подумал я, отчего-то забыв обо всех тех случаях, когда Махариус спасал мою.

Я очень ослаб. Мне мерещились демоны. И не мне одному.

Вокруг меня были тысячи коек, на которых лежали либо раненые, либо больные, либо страдающие от ран и от болезней одновременно. От кровати к кровати ходили адепты-медики, вводя огромными шприцами снадобья, отпиливая зараженные конечности медицинскими цепными пилами.

Всякий раз, заслышав визг лезвия и треск костей, я кричал, чтобы они держались от меня подальше. Я не хотел потерять ногу. Не хотел механическую конечность, если бы ее и можно было здесь получить — поставки не доходили до Локи уже долгое время.

В воздухе витали запахи очистительных благовоний и гангрены, гноящейся кожи и зараженной крови. По палатам эхом разносились кашель и крики.

У изголовья моей кровати стоял адепт-медик. Он глядел на меня с чем-то похожим на ужас. На секунду мне почудилось, что он собирается огласить приговор, объявить, что ногу придется ампутировать.