– А селедку отправил? – с интересом спросил лекарь.

– Тебе все шутки! – рассердился командир.

– Вовсе нет. Детям для полноценного питания рыба нужна, да и соль тоже очень…

Голоса удалились, а Леха, вздохнув, стал писать дальше список добытого. Сроду бы не подумал, что столько разносолов выпускалось в это время – и супы, и каши, и кисели, вишь. И по вкусу все это было куда аппетитнее, чем немецкие консервированные вегетарианские сосиски.

Пока руки делали привычную работу, голова могла и подумать. Вот она и думала, думала, думала… только беда – ничего умного не выходило. Это сердило красноармейца.

Вытащенная из взорванного состава куча ломаных винтовок стала первостепенной задачей – оружие жизненно важно. Потому партизан Машеров попросил себе в помощь тех служивых, что с оружием знакомы плотно, да тех партизан, что с железом раньше дело имели. А попутно нагрузил общественно полезной работой четверых самых сильных мужиков в отряде: к всеобщей потехе и интересу они теперь занимались мартышкиным трудом – при помощи найденной в вагоне наждачной бумаги пытались расшоркать ствол немецкого миномета до калибра советских мин. Они шерудили самодельным шершавым банником, периодически пытаясь сунуть в ствол выпотрошенный корпус советской мины. Получалось пока не очень, но командир загорелся, вспомнил Лескова с его «Левшой», про чищенные кирпичом ружья, из которых пули вываливались, а не вылетали, и благословил, – и вот четверо здоровяков теперь корячились. Была, конечно, опасность угробить трофей такой кустарщиной, но попробовать очень хотелось, тем более что лейтенант уверил – немецкими минами стрелять машинка все равно будет, только дальность уменьшится метров на сто.

Семенов же попал в ремонтную бригаду, которая сначала разбирала винтовки и затем из исправных деталей собирала оружие заново. Сразу получилось так собрать семь штук. Одну – ту, что была комом глины, – неожиданно быстро вычистил скромняга Хренов, полдня побултыхав ружье в ручейке.

Дальше пошло сложнее – все-таки, как ни крути, а побиты «мосинки» были сильно. Вот и шла возня по разборке, чистке и сборке винтарей из разных деталей. Получалось, что при серьезном вкладе – только половина окажется вовсе не пригодной.

С Лехой пока все было неясно, хотя бойцу показалось, что потомок перестал его бояться, а наоборот, хочет теперь поговорить. Потому боец не очень сильно удивился, когда увидел гостя из будущего, нагруженного пустой бутылью в корзине.

– Привет! Меня вот послали к Жуку, за самогоном, я сказал, что для охраны нужен человек. Тебя присоветовал, как серьезного и малопьющего. Ты как, составишь компанию прогуляться? – Видно было, что Леха старается выглядеть безразлично, но голосок-то был неуверенным.

– Ну это можно, – солидно ответил Семенов, поднимаясь и вытирая замасленные руки остро вонявшей керосином тряпкой.

По бедности своей партизаны с развороченного поезда даже керосинки без стекол забрали, «карасин» здорово пригодился в чистке винтовок. Теперь от всех «оружейников» шибало за версту запашком.

Сборы заняли совсем мало времени – боец взял свой пулемет да второй магазин. Так и пошли, благо дорожка к Жуку была известна. Миновали секреты, теперь вперед вышел Семенов, он всегда был начеку, если находился вне зоны караулов.

Леха сопел сзади. Несколько раз вздыхал тяжело, словно лошадь. Очевидно, хотел, чтоб спутник спросил – дескать, что дышишь этак?

Семенов понимал это достаточно хорошо, но, во-первых, хотел отойти подальше, во-вторых – пусть, гад, помучается.

«Гад» мучился. Это было хорошо слышно. Боец незаметно усмехнулся.

Наконец отошли достаточно далеко от лагеря. Красноармеец оглянулся: они стояли на веселенькой лужайке с густой шелковистой травой. Шелестели березы, окружавшие полянку.

– Перекурим? – спросил Семенов.

– Ага, – ответил потомок и, потоптавшись на месте, уселся.

Оба не курили, потому воцарилась тишина. Красноармеец поправил кобуру с «парабеллумом», которую ему подарил бурят, потом не спеша уселся. Кобура чуток мешала, и он сдвинул ее почти на спину. Самую малость Семенов гордился тем, что вот – у него теперь есть пистолет. Как и в любом мужском вооруженном сообществе, у партизан была своеобразная иерархия в плане оружия. Сначала – по тому, какая у тебя винтовка. Потом, после разгрома поездной охраны, добавилось несколько пистолетов, и теперь совсем внушительно смотрелись те, кто пистолет имел. Немного нарушал общую картину командир, который так и не отказался от своего старого нагана, заношеного до того, что почти все воронение слезло, особенно со ствола, и он был странно блестящим, белым. Зато комиссар теперь форсил маленькой аккуратной кобурой светлой кожи с «вальтером» внутри. Ушлый же татарин гордо таскал здоровенный польский, «дважды трофейный» ВИС[170], подчеркивая свой титул техника-лейтенанта. Вот и пулеметчик оказался в привилегированной компании. Единственное, что огорчало, – в этом «вроде парабеллуме» было всего три патрона, причем таких чудных, какие никому и на глаза не попадались.

Нехватка патронов Семенову, видно, была предначертана судьбой. Он очень обрадовался, когда нашли партизаны брошенный тягач-броневичок «Комсомолец» с пулеметом, ан был «дегтярев» без затвора, да и тягач оказался распотрошен, и для починки, как считал Половченя, надо было напрячься. Впрочем, несмотря на все это, к самому красноармейцу в отряде относились с уважением, что ему льстило.

– Я это вот… – сказал, смотря в сторону, потомок.

Семенов молча помотрел на него.

– Поговорить вот хотел типа… – выдавил из себя Леха и выдохся.

– Так говори! – не удержался боец.

– Ты вот на меня волком теперь смотришь. А зря! – приободрился потомок.

– Мне было сказано, чтоб я тебя к нашим доставил, – хмуро отозвался Семенов.

– Это я знаю. И раньше мне все самому ясно было. Сам хотел к начальству попасть. У нас, в нашем времени, очень была популярна писанина про попаданцев, – начал выкладывать свои соображения Леха.

– Погодь… это кто такие – попаданцы? – удивился странному слову красноармеец.

– Это вот как я. Раз – и в другом времени. Альтернативная история, модно очень было. Книжек прорва была, и в инете – сплошняком.

– То есть вас таких много? И у немцев такое тоже? Есть, значит, способ в прошлое попадать? – забеспокоился всерьез Семенов. Ему отчетливо представилось, что вот к немцам вместо такого балбеса, как незадачливый Леха, попадают, наоборот, инженеры и толковые спецы по всякому научному. Мороз по коже пробежал и – одновременно – досада, что вот талан[171]такой, видно, красноармейцу выпал: и пулемет – только видимость беспатронная, и пистолет такой же… И этот «попаданец» – тоже незаряженный. А с виду – как настоящий! Прямо сиди да ругайся с досады.