Я стоял в кругу настороженного внимания, оскорбляя светлый праздник и чистый храм всем своим видом, а особенно цепочкой грязных следов.

Князь сначала побледнел, потом покраснел. Но положение обязывало. Он сделал несколько шагов ко мне, робко протянул руку и коснулся плеча.

– Даниил, – только и сказал владыка. И зачем-то добавил: – У нас праздник. Христос воскрес.

– А кто-то помер.

По церкви прошел гул.

– Мертвяки кончились. Нет их больше.

– А как же ты их… – начал князь.

– Непринужденно.

Зашуршала ткань черного платья, и Рогнеда мягко рухнула на пол. Свита кинулась ей на помощь, но князь продолжал стоять напротив с выражением елейно-раболепной сладости.

– Счастье-то какое, счастье-то какое, – непрерывно повторял он. – А мы уж думали, сгинул Даниил Андреевич, зятек наш. А ты вона, живой.

– Я сначала Пророк Господен, а потом уже зять твой, князь. А коли не веришь, готов я пройти испытание. Но тогда и я потом с тебя спрошу, петушара рыжий.

– Счастье, какое счастье, – продолжал петь князь. – Бедный парень, сам не знает, что говорит. Землю тряхнуло, вспыхнуло так, что у нас видно было. Мы думали… а он – цел, спаситель наш. Ну ничего, отоспится, оклемается, отойдет душой.

Алену подняли на ноги. Вампирша с неописуемой ненавистью воткнула в меня неподвижный безумный взгляд, от которого у меня закружилась голова. Я попробовал защититься и не смог.

Сказались бессолевая рыбная диета, ограниченная подвижность, недосып, последствия облучения. Перед глазами потемнело.

– Держись за меня, касатик, – издалека донесся фальшиво-ласковый голос князя. – Ясное дело, намаялся.

Наступило небытие…

…Из раскрытых окон веяло прохладой. Эта прохлада мне совсем не нравилась. Неосознанно я пытался прикрыться, сворачивался калачиком и мучительно негодовал в полусне, оттого что исчезло одеяло. В забытьи меня преследовало одно видение. Я обнаружил себя в своей башне, сильно поблекшей и обветшалой, будто во сне прошли сотни лет. Вокруг был ни день и не ночь, не жара и не холод. Вернее, день и ночь, холод и жар сосуществовали одновременно, создавая странное и болезненное ощущение в теле.

Хуже всего было ощущать присутствие темного сгустка надо мной, который ширился и колыхался, затягивая меня во мрак.

«Надо проснуться», – пульсировало в голове.

Выйти из забытья у меня не вышло ни со второго, ни даже с десятого раза. Но я был настойчив и в конце концов у меня получилось.

Вампирша сидела напротив. Благочинное траурное платье лишь подчеркивало присутствии скрытой в теле молодой женщины невменяемой фурии.

– Не думала тебя снова увидеть, – сказала она, неприятно улыбаясь.

– Извини, не оправдал ваших надежд, – парировал я. – Ты, я вижу, в узилище не попала без меня.

Я с удовольствием завернулся в одеяло, чувствуя, как застыло у меня тело.

– Да вот, не взяли, – почти смеясь, ответила она.

– А мне пела про «кончат по-тихому».

– Знаешь, это тело все равно дочки князя. И кого оно выродит, тот будет внуком князя, вне зависимости от того, какая личность жила в сознании. Пусть не от Пророка, раз тот был так глуп, что полез на верную смерть.

Но внутри нее я прочел другое и подумал, каким же глупым я был несколько месяцев назад, когда память о прошлой жизни только пробивалась во мне. Князь и вампиры повязаны. Не будет наверху Рогнеды, которая Алена, будет Гюзель. И наоборот. И та и другая одним миром мазаны. Вернее дерьмом. Но не стал высказывать этого вампирше. Зачем раскрывать себя?

– Ну и что, удалось запустить процесс? – поинтересовался я.

– А куда спешить? – с кривоватой усмешкой ответила Алена. – Вот ты вернулся. Только не надолго, судя по всему. Кол, поди, уже обтесывают.

«Не догадывается, что ее читают как открытую книгу», – пролетело у меня в голове.

– Замучаются сажать. Свистну – всей князевой кодле дырки деревяшками подопрут, – поддержал я мнение вампирши о себе.

– Да не доживешь ты, мальчик, – с печальной уверенностью сказала вампирша, – ночью в камере удавят. Скажи князю, что не в себе был. Он тебя за Мертвый город награждать будет, так извинись, скажи что болтал чего-то, себя не помня.

Произнеся слова «Мертвый город», Алена вдруг сделала паузу, обдав меня нехорошим взглядом.

– Что?! – удивился я. – Сожаления по биомассе?

– Как биомассе? – начало фразы было сказано с отрицающим изумлением, конец с глухой болью. Вампирша все поняла.

– Она всех поглотила. Не осталось никого.

– Я же слышала их, – удивленно произнесла вампирша. – Они говорили со мной.

– Они и со мной говорили, хотели, чтобы я ушел. Масса сохранила память поглощенных сущностей.

– Они звали меня, подбадривали, говорили, что любят. У меня много там дорогих людей оставалось.

Алена схватилась руками за голову, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Нет, нет. Нет! Нет! Лжешь, злой мальчишка. Они продолжают со мной говорить…

Она причитала так довольно долго. Я успел надеть приготовленную мне одежду, натолкать патроны в магазины автомата и даже зарядить ручницу.

С готовыми к бою стволами я почувствовал себя вполне сносно. Мне остро захотелось нахамить этой гадине в отместку за ее нудные причитания.

– Ты так и будешь тут мировую скорбь праздновать? – поинтересовался я. – Мне делами пора заняться.

Алена перестала выть, но осталась сидеть, слушая что-то внутри себя и кивая.

Я выглянул на лестницу.

– Кастеляна ко мне, – скомандовал я охранникам.

– Есть! – ответил старший парного караула.

Вскоре прибежал запыхавшийся кастелян с парой слуг. Я собрал в охапку белье и одежду и швырнул ее служкам.

– Займитесь, – приказал я.

– Слушаюсь, – ответил тот. – Все будет в лучшем виде.

Двери за ним захлопнулись.

Алена недоуменно повела носом.

– Что-то изменилось, – сказала она. – Голоса ушли. Ты не представляешь, как плохо и пусто.

– Не представляю, – отрезал я. – Дверь вон там. Ты мне мешаешь.

– Может, мы… – вампирша завлекательно улыбнулась. – Я соскучилась.

– Может, в другой раз, – предложил я, распахивая дверь.

– Можно я просто посижу?

– А тебе зачем? – поинтересовался я.

Алена вдруг обняла меня, с жадностью втягивая запах моего тела.

Я позволил ей видеть мои мысли и вспомнил сцену в метро, когда шишкоголовые уроды поменяли ампулы на пятнадцать минут жизни.