врача: «А что-нибудь помогает?» В ответ мрачно: «Ничего не помогает». На работе в «СПК» и в «Ревью» идут бои за смещение начальников. Что-то вроде какой-то забавы, для взбадривания жизни. Маленькие коллективы, а дрязги большие.

Удивила признанием Ще. Она сказала, что в начале нашего знакомства она гордилась своим университетским образованием, а потом я, по её мнению, как ракета, умчался вперёд: «Я даже не заметила, как это произошло», – призналась Ще.

9 декабря

Читая письма Михаила Булгакова (1921, Москва), натолкнулся на строки: «…бегаешь как собака, а питаешься только картошкой…»

Дома уныние, недомогает В.П., Соня Лежебокович, то бишь Ще, не в тарелке. У меня насморок. Тёмные дни. Унылая, серая полоса. Россия… А в «Утренней почте» по ТВ шоколадная взбивалочка из Ямайки: скачет и поёт, волны энергии…

16 декабря

У Ще много разных занятий (помимо хозяйства, книги, немецкий язык, «крыжанье» Календаря), но есть и удивительные заботы и проблемы, вдруг меня тормошит: «В чём мне сидеть в президиуме?» То бишь на работе, на собрании. Ну, прямо:

Отворите мне темницу,

Дайте мне сиянье дня…

Ну, а я 10-го в гололёд поехал в ЦК ВЛКСМ на встречу с молодыми кооператорами – делегатами съезда кооперации. Почти все, как одна: грудастые передовички. Вёл с ними беседу, а одна, Катя Тищенко, мастер бараночного цеха из Белгородской области, уверенно говорила о своих достижениях, а потом вдруг: «А вот ребят потянуло на Запад». Как это? – спрашиваю я. «Ну, в музыку, джинсы одевают, побрякушки всякие…»

С 11 по 14 декабря – работа в пресс-центре съезда, в Большом Кремлёвском дворце, в зале, который строил архитектор Тон во времена Николая I. Георгиевский, Владимирский залы, Грановитая палата – всё в золотом великолепии. А можно оценить и иначе: роскошь вопиющая, можно сказать, агрессивная. Вот мы, цари, такие, а ты – ничтожный маленький человечишко, падай на колени и молись на нас…

В поддам рассказ Ще об одном из подразделений НИИ жилище в Лобне: нет туалетов. Мужчины ходят к стенке, а для женщин предназначено ведро. Ну, а в Кремлёвском дворце белоснежные ватерклозеты да ещё с мягкой туалетной бумагой. И всюду так: два мира – два Шапиро!..

Да, ещё такая подробность. Проход в Кремль через Спасские ворота. Милиционеры-охранники внимательно проверяют пропуска и документы, особое пристрастие они ощущают, просматривая мои бумаги: вроде бы всё правильно, но по запаху чувствуют: чужой. И пропускают с большим сожалением…

Это был мой 5-й по счёту пресс-центр (Олимпиада, Спартакиада, футбольный турнир Гранаткина, кооперативный конгресс и вот съезд). Бесплатное кормление: боржом с иностранной этикеткой (ух как вкусно!) и бутерброды. За бутерброды отвечал Измайлов, он приходил и говорил: «В 17.25 принесут, подтягивайтесь!..» Как бывший военный, он и бутерброды планировал, как важную военную операцию… Первый день прошёл торжественно, а потом пошла рутина и усталость – от золота, от высоких речей, от орденов и медалей. А что испытывали приезжие делегаты, из своих тьмутараканей попадая в Кремлёвский дворец?..

13-го был концерт для делегатов в «России», который начался с текста приветствия, написанного мною, да ещё с элементами юмора. Текст зачитала Ангелина Вовк, и я тихо гордился, что мой текст читают в огромном зрительском зале. Среди выступающих артистов были звёзды: Максимова и Лавровский, Моисеевский ансамбль, Нани Брегвадзе, Клара Новикова, Надежда Чепрага, Ширвиндт и Державин и др. Да, и Евгений Петросян с его народным простецким юмором, что можно было упасть с балкона… А 14-го был последний день работы съезда, и прощай, жульен, который так мне понравился.

21 декабря

Несколько дней мельтешения по поводу путёвки в санаторий Центросоюза в Кисловодске – справка от врача, оформление 30-процентной путёвки, скидка на билеты на самолёт (льготы советского периода). Причитания по поводу Кисловодска: В.П. – «Один знакомый поехал, лёг в нарзанную ванну и не встал». «Юкелис: ванны – чудо, так освежают!» Так освежают или убивают?.. Разве предугадаешь? Как сказал Андрюша Вознесенский:

Не спешите разрыдаться,

Жизнь полна импровизаций…

Плохо лишь то, что встреча Нового года порознь: Ще останется дома, а я буду в Кисловодске.

Печатал я дневник: в глазах вспыхивали какие-то пятна, руки дрожали, а в ушах звенели слова доктора о том, что я, как пациент, здоровый. Здоровый-то здоровый, но вполне дошедший до кондиции и поправки здоровья в Кисловодске.

22 декабря

Забавлялся: написал рассказик из названий идущих на экране кинофильмов. Только кусочек:

«Ураган приходит неожиданно». «Внезапный выброс». «Дом под Луной», «Блондинка за углом», «Амок». «Репортаж из бездны». «И жизнь, и слёзы, и любовь». «Опасный спуск с Эвереста». «Новые приключения „Жёлтой Розы“». «Тайны виллы „Грета“». «Парад планет». И «В холодильнике кто-то сидел». Ну и т. д.

А пока я развлекался, тёща мрачно заявила Ще:

– У нас нет сметаны.

– А ты её хочешь?

– Нет.

– И я не хочу.

Тяжёлая пауза. И опять трагическое: «У нас нет сметаны…»

Санаторий в Кисловодске

24 декабря

Встал в 5.30. Автобус во Внуково, и в 8.45 аэробус Ил-86 взмыл в небо. Где-то в половине первого уже в Кисловодске, который расположен в котловане северных предгорий Большого Кавказа на высоте 720–1060 метров над уровнем моря. 100 тысяч населения своих и плюс приезжие, больные и отдыхающие. 29 здравниц и 18 пансионатов. А ещё гостиницы и частный сектор…

Меня поселили в полулюкс 155-а. Корпус старый, допотопный, со скучным интерьером, но главное: я один в номере, есть туалет и душ. И началась однообразная курортная жизнь (увы, без курортных романов). Вставал в 6.30, включал радио и слушал сообщения о былых ратных подвигах и о современных мирных достижениях: где-то задули домну, где-то отремонтировали трактор… Ленивая зарядка, и в 7.45 на водопой, в нарзанную галерею с преодолением нескольких подъёмов и спусков по парку. Нагрузка для мышц и благодать для лёгких, конечно, воздух обалденный…

Завтрак, прогулка, сон или ванна. Обед. Путешествие в горы или в сон, в зависимости от самочувствия. Тоскливое ожидание ужина. Вечер – шахматы, танцы и писание писем Ще, в Москву. Программа «Время», кефир, и в 22 часа заваливался в холостяцкую жёсткую постель… Ванн принял 9, и этого хватило. После ванны становишься Икаром и взлетаешь над санаторием Центросоюза в голубое поднебесье…

Описывать соседей по столу и разговоры с ними – не для истории. Жалостная бытовщина, без единого умного слова, короче, кооператоры, работники сельпо и райпо. «Книжка интересная?» – «Да, толстая…»

И всё же несколько людей были вполне достойны. Член редколлегии журнала «СПК», кооперативный учёный и корифей Григорий