Сегодня? Сейчас? Этим вечером у нас важный ужин с посланцами из Удачного, Джамелии и Кельсингры. Мы отмечаем приближение Зимнего праздника, но еще будем беседовать о новых условиях торговли и…

Неттл. Это не мой каприз. Я в отчаянной нужде. Прошу тебя!

Молчание длилось целую вечность. Потом она сказала:

Ладно, я соберу столько наделенных Силой, сколько смогут помочь с исцелением.

Спасибо. Спасибо. Я у тебя в долгу. Мы уже идем. Встречайте нас у Камней-Свидетелей. Пришли туда повозку или сани.

А что будет с Би? Кто за ней присмотрит?

Кто за ней присмотрит? У меня упало сердце. Придется положиться на тех двоих, которых я только что объявил недостойными находиться рядом с ней. Двоих, которые чувствуют себя оскорбленными и обиженными, а Шун еще и не способна понять, что Би тут ни при чем. Про Фитца Виджиланта я знал меньше. Чейд как будто возлагал на него большие надежды, как и Риддл. И Неттл. Придется довериться их суждениям больше, чем собственным, и понадеяться, что он достаточно взрослый человек, чтобы не выместить на моем ребенке обиду на меня.

Фитц Виджилант отвезет ее обратно в Ивовый Лес. Не переживай, все будет в порядке. Прошу тебя.

О, как я надеялся, что все будет в порядке… Я тотчас же возвел вокруг этой мысли крепкие стены Силы.

Пошли повозку и людей, чтобы встретили нас у Камней-Свидетелей, – повторил я. – Скажи им, что от этого зависит моя жизнь. – Последнее было преувеличением, но не таким уж сильным. Чейд по крайней мере поймет. И Дьютифул.

Я разорвал связь с Неттл и поднял стены. Я не хотел прямо сейчас пользоваться Силой иначе, как пытаясь сохранить Шуту жизнь. Взглянув на Би, я почувствовал себя предателем. Я хотел, чтобы этот день мы провели вместе, и она на это рассчитывала, но все пошло наперекосяк с самого утра. Би прислонилась ко мне и плотнее закуталась в шаль. Мы не купили и половины вещей, которые я собирался для нее приобрести. Что ж, наверстаю упущенное, когда вернусь. Совершу набег на рынки Баккипа и привезу ей охапку милых вещиц, чтобы все исправить. Мы с Шутом вернемся вместе, и этот Зимний праздник всем нам запомнится.

Шут опять застонал, и я повернулся к нему. Наклонился и тихонько проговорил:

– Мы пройдем сквозь монолит Силы, Шут. Я везу тебя в Олений замок, чтобы круг тебя исцелил. Но мне будет легче тебя удержать, если между нами будет связь Силы. Поэтому…

Я взял его за руку. Много лет назад, ухаживая за королем Верити, Шут случайно коснулся пальцами его заряженных Силой рук. Серебристая Сила обожгла его кончики пальцев, впиталась в них. Коснувшись потом моего запястья, он оставил отметины, серебристые отпечатки, и создал связь между нами. Он их забрал перед тем, как я совершил судьбоносное путешествие через монолиты Силы обратно в Олений замок. Теперь я намеревался возобновить эту связь, опять прижать кончики его пальцев к своему запястью и, как мне казалось, получить достаточную связь Силы, чтобы провести его через монолиты вместе с Риддлом и мной.

Но когда я перевернул его кисть и взглянул на пальцы, от ужаса меня едва не стошнило. Там, где когда-то серебро обрисовывало изящные завитки его отпечатков, были мертвые исковерканные шрамы. Его ногти превратились в толстые пожелтевшие огрызки, подушечки пальцев исчезли – их заменила омертвевшая плоть.

– Кто же сотворил такое с тобой? И почему? Где ты был, Шут, и как ты мог позволить, чтобы все это случилось? – А потом я задал вопрос, который мучил меня годами и теперь звучал в моем сердце громче, чем когда бы то ни было: – Почему ты не послал за мной, не прислал мне письмо, не дал о себе знать? Я бы пришел. Я бы пришел, несмотря ни на что.

Я едва ли ждал ответа. Он не истекал кровью, но яды распространялись по его телу, ведь я сам высвободил их. Я украл резервы его тела, чтобы запечатать раны, которые сам и нанес. Те силы, что остались, ему лучше было направить против внутренних ядов.

Но он слегка завозился и проговорил:

– Те, кто любил меня… пытались меня уничтожить. – Его слепые глаза шевельнулись, словно он искал моего взгляда. – А ты преуспел там, где они потерпели поражение. Но я понимаю, Фитц. Я понимаю. Я заслужил.

Он умолк. В его словах для меня не было смысла.

– Я не пытался сделать тебе больно. Я бы никогда так не поступил. Я обознался… Я думал, ты хочешь причинить ей вред! Шут, мне жаль. Мне так жаль! Но кто тебя пытал, кто сломал тебя? – Я вспомнил то немногое, что знал. – Школа, где ты вырос… это они так с тобой? – Я проследил за тем, как едва заметно поднимается и опускается его грудь, и упрекнул себя за этот вопрос. – Можешь не отвечать. Не сейчас. Подожди, пока мы тебя исцелим.

Если сможем. Моя рука лежала поверх его изорванной рубашки. Я чувствовал ребра с кривыми узлами старых, плохо сросшихся переломов. Как он вообще выжил? Как добрался в такую даль, слепой, одинокий и искалеченный? Искал сына? Я должен был приложить больше, куда больше усилий в поисках мальчика, раз он так важен для Шута. Если бы я только знал, если бы догадывался о том, в каком он отчаянном состоянии… Я его подвел. На этот раз. Но я ему помогу. Я должен.

– Стыдно, – выдохнул он единственное слово.

Я опустил голову, думая, что он прочитал мои мысли и упрекнул меня. Он заговорил опять, очень тихо:

– Вот почему я не позвал тебя на помощь. Сперва. Мне было стыдно. Слишком стыдно просить о помощи. После всего, что я сделал. С тобой. Как часто вынуждал тебя чувствовать боль. – Его серый язык попытался увлажнить шелушащиеся губы.

Я открыл рот, чтобы заговорить, но его пальцы на моей руке сжались. Он собирал силы. Я промолчал.

– Как часто мне доводилось видеть, как ты попадаешь в ловушку? Неужели ты и впрямь должен был терпеть такие ужасы? Достаточно ли усилий я приложил, чтобы отыскать другую тропу во времени? Или просто использовал тебя?

Он выдохся. Я молчал. Он меня использовал. Он в этом мне признавался, и не один раз. Мог ли он изменить мою жизненную тропу? Я знал, что нередко хватало одного-двух его слов, чтобы я пересмотрел свои действия. Я хорошо помнил, как он предупредил меня по поводу Галена и даже предложил, чтобы я перестал обучаться владению Силой. А если бы я послушался? Тогда меня не избили бы почти до слепоты, не пришлось бы годами мучиться от жутких головных болей. Но как бы я изучил Силу? Знал ли он все это? Знал ли он, куда вела каждая из дорог, на которые я не свернул?

Он тихонько втянул воздух:

– Когда пришла моя очередь столкнуться с пыткой, с болью… Как я мог позвать тебя на помощь, когда сам не спас тебя и не отвратил от такого? – Шут умолк и закашлялся – едва слышно, как будто подавилась птица.

Я убрал руку с его груди. Мне невыносимо было чувствовать, с каким трудом ему дается каждый вздох.

– Ты… не должен был страдать из-за этого, Шут. Никогда. Я тебя ни в чем не винил.