отмене смертной казни для Семиречья. Там же было принято (решение) об организации добровольного пожертвования в пользу разоренных Копальского и Лепсинского уездов. Пока сообщить (больше) ничего не имею. Фурманов.

– Прежде чем поставить на обсуждение реввоенсовета ваши вопросы и сообщения, дополните, что все передается от имени военного совета дивизии, в присутствии президиума.

– Хорошо.

– Сообщите, какими сведениями располагает военсовет относительно выполнения приказа о переброске частей других городов области, и затем, каково отношение мусульманства к происшедшему?

– Все части, за исключением первого полка, от которого сведения не получены, согласны выполнить приказ центра. Отношение мусульманства выжидательное и напряженное. Первый провокационный выстрел повлечет крупные (осложнения). Нам это удалось предотвратить совместно с лучшим элементом крепости. Фурманов.

– Хорошо. Весь разговор сейчас же сообщу Реввоенсовету.

– Между прочим, сообщаю о благородном поступке Береснева и Ерискина: в то время, когда гарнизон готов был поднять нас на штыки, (они) остановили возмущенную массу, заявили, что солидарны с нами, и своим авторитетом удержали массу от неизбежного кровопролития. За какие-то дела в прошлом они привлекаются реввоентрибуналом к суду – за какие дела, я не знаю, но если (они) не очень важные, то я порекомендовал бы всякие дела прекратить за их благородный поступок. Равным образом товарищ Стрельцов проявил большую сознательность, удерживая красноармейцев от распития ими десяти (?)[31] бочек спирта, которые каким-то образом попали в крепость. Фурманов.

– До свиданья.

Ташкент – лишь только получил от нас окончательное извещение о новой конструкции областной и дивизионной власти – дал знать об этом Пишпеку следующей телеграммой:

Текона. Секретно. № 0650-196.

16-го 15 час. 15 мин.

Спешно, только Пишпек, для передачи по всем адресам: Пишпек, Пржевальск, Токмак, Нарын, начальнику гарнизона, копия комитету коммунистической партии, копия Турцик, Крайком. Судя по последним данным, верненский гарнизон с пути мятежа возвратился на путь революционного порядка. Впредь до фактического ознакомления с истинной подкладкой и характером верненских событий Реввоенсовет Туркфронта, в видах прекращения возможных эксцессов и кровопролития, счел возможным временно допустить реорганизацию местной власти путем введения двух лиц в состав Военного совета дивизии и трех лиц – в Облревком. Во внимание к этому вы должны формально считаться с возникшей временной новой властью в области и восстановить деловую связь с Верным. Фактическое же исполнение всех распоряжений области (должно) согласоваться с нашими указаниями. О дальнейших отношениях Реввоенсовета фронта к верненской власти и верненским событиям вы своевременно будете ставиться в известность. Принципиальное отношение ваше к верненским событиям Реввоенсовет фронта считает вполне правильным.

Командтуркфронтом Фрунзе.

За члена Реввоенсовета Малиновский.

Так и ревсовет фронта считал новую власть маргариновой – такою же ее считали и мы. Во всех телеграммах центру, во всех с ним переговорах мы неизменно подчеркивали мысль о том, что власть-то – властью, а все же мы не верим в ее «прочность» и можем с часу на час ожидать новых осложнений. Правда, наиболее острый момент был уже позади и нашего непосредственного вооруженного вмешательства пока не требовалось. О продвижении ташкентских сил мы ровно ничего не знали и даже не были уверены, что они в пути, а потому при разговоре с центром за этот же день мы говорили не о случайной вооруженной помощи Ташкента, а считали совершенно необходимой присылку сюда постоянной силы, которая уберегла бы область и на будущее время от подобных восстаний.

Мы писали:

Из Текона 216. Военная. Вне всякой очереди.

Ташкент. Командтуркфронтом Фрунзе

На ваш № 1 – 1396 от присылки из Ташкента сил можно было бы воздержаться, так как дело разрешается в нашу пользу. Но это предложение относится к ликвидации острого момента восстания, который, по-видимому, миновал. Надежных сил, базы у нас нет, и это вынуждает ходатайствовать о присылке стойкой части постоянного (курсив мой. – Д. Ф.) назначения, которая могла бы оказать помощь в будущем повторном восстании, возможность которого отнюдь не исключена[32]. Пытаемся приступать к переброска частей, согласно вашему приказу. Если первый опыт окажется неудачным, разрешите нам распустить некоторые части во временный отпуск, мотивируя это их исключительными боевыми заслугами, а тем временем дать возможность подтянуть 105-ю бригаду и совершить переброску принудительно. Примите к сведению, что на телеграфе установлен контроль городской компартии, игравшей во всей этой истории довольно гнусную роль и работавшей солидарно с крепостью. Передавайте шифром.

Фурманов.

16 июня 1920 г.

И в тот же день еще телеграмму:

Вне всякой очереди. Ташкент.

Реввоенсовету Туркфронта.

Положение считать спокойным не следует. Мы добились главного: вывести части из крепости и разрядить атмосферу, но волнение не улеглось, и оно будет прогрессивно нарастать по мере приближения (срока) переброски войск в центр. Семиреки определенно не хотят уходить из Семиречья и подыскивают всякие поводы, чтобы остаться или задержаться здесь. Они затягивают время в надежде на подход других частей, чтобы совместно с ними поднять еще более жестокую бурю. Во главе движения стоят уголовные и политические преступники, пострадавшие от карательных органов. Этим в значительной степени и объясняется та ненависть к Особому отделу и Трибуналу, которою захвачена вся эта масса, что (и) вылилось в фактический разгром этих двух организаций. Я еще считаю неправильной для Семиречья и общую линию, которую усвоили в своей тактике эти организации; для Семиречья, где мы окружены социально чуждым, политически враждебным населением, где мы не имеем достаточной реальной силы, нельзя применять политику крутой расправы, как в центре, ибо эта политика приведет к возмущению и восстанию, что и подтверждается на факте данного бунта. Полагаю, что этот вопрос следует принципиально разрешить в краткий срок. В данное время положение таково: нам удалось привлечь на свою сторону комсостав, который сегодня на своем заседании высказал полную солидарность со всеми нашими взглядами. Завтра утром, то есть 17 июня, идем вместе с комсоставом в батальон 27-го полка, который должен выступить первый и до сих пор упирается. Ставим вопрос ребром: кто подчиняется приказу – направо, кто нет – налево, и такой будет считаться дезертиром. Я тактически возбудил перед вами ходатайство об амнистии Бересневу и Ерискину, предав это широкой гласности, – результат колоссальный. Затем поручили командирам выполнить беспрекословно приказ о переброске. Когда этих согласных наберется большинство, тогда они убедят меньшинство. Я веду линию раскола частей, дабы они воздействовали одна на другую. Такую же линию пытаюсь вести в деле ареста подлых элементов. У нас нет реальной силы для этих арестов, и я добиваюсь того, чтобы сознательные сами арестовывали подстрекателей. Общее направление наше сводится к