бумаги, и мы в 9.40 вместе отправимся, – предлагает Устинов и слышит в ответ: – Нет, Дмитрий Федорович, я не могу – у меня работа.

– А это что – прогулка? Главный авиационный конструктор будет военным докладывать новую машину. Разве мы должны быть в стороне? – уже начинает сердиться министр.

– Да нет. Мы обязаны следить за этим. Но завтра я не могу. У меня уже все спланировано, – сухо бубнит свое Огарков. – Ну, как хотите, – разочарованно произносит министр.

На этом разговор окончен.

Николай Васильевич, положив трубку на место, задумался. Я нарушил паузу:

– Товарищ маршал, вы извините, но это не лучший вариант вообще, а в условиях натянутых отношений – тем более, – не выдерживаю я. – Какие у вас дела на завтрашнее утро? Поручите нам – мы все исполним. А вы бы поехали с министром. Это на пользу дела, а тем более на пользу ваших взаимоотношений.

– Этого не будет. Со стороны кажется, что все так просто. А фактически уже далеко не так, – возражает Огарков. – Во-первых, ему это приглашение прислали в понедельник, и он знал о нем. Разве он не мог мне тогда же позвонить и предупредить? Я бы спланировал свои действия. Во-вторых, у меня действительно на завтра, на утро приглашены академик Владимир Сергеевич Семенихин со своими специалистами и ракетчики-стратеги. Будем детально разбирать ход заключительных работ по системе управления (назвал систему. – Авт.).

– Все это правильно. Но министр – все-таки министр. И идти ему навстречу – это значит и выравнивать наши общие дела. Ведь за вашими плечами коллектив офицеров, более двух тысяч. И для них небезразлично – уважительно относится министр к Генштабу или озлобленно.

– Валентин Иванович, никакого заискивания не будет, – сурово молвил Огарков. – Давайте на этом закончим эту тему и вернемся к тому, что обсуждали.

Вот так бывало не один раз. В итоге дело дошло до того, что если кто-то в своем докладе упоминает Генштаб, Устинова это сразу начинало коробить, и он допускал унизительные и оскорбительные высказывания. Мы были просто поражены. Ведь умный же человек! А в военной промышленности вообще гигант такого масштаба, как Б.Л. Ванников, В.А. Малышев, А.И. Шахурин, П.И. Паршин. Ведь им всем при жизни надо было памятники ставить. Генштабистов переполняла горечь обиды на министра. И для нее были все основания.

Печально, но факт – отношение к Генштабу у министра было крайне плохое. Вот один, на мой взгляд, любопытный пример. Как-то в воскресенье утром я поехал не в Генштаб, как обычно, а на стройку, рассчитывая к 10 часам управиться и прибыть к себе на службу. Мы завершали в Хамовниках строительство спортивного зала для Генерального штаба – переоборудовали помещение бывших конюшен под спортивный комплекс. Я немного задержался. Н.В. Огарков знал, что такая работа делается, но не вмешивался. Я же, несмотря на невероятную загруженность, сам явился инициатором этого дела и сам же руководил этой стройкой. Хотелось иметь под боком такой объект – офицеры Генштаба болеют, надо, чтобы они занимались спортом. От Генштаба до Хамовников двадцать минут ходьбы. Когда я был на объекте, вдруг из машины прибегает водитель и докладывает, что дежурный генерал по центральному командному пункту Генштаба (ЦКП) просит срочно подойти к аппарату. Прихожу:

– Слушаю вас.

– Товарищ генерал армии, прибыл министр обороны и разыскивает вас. – Вы доложили ему, что я нахожусь здесь?

– Так точно. После этого он приказал, чтобы вы немедленно прибыли.

Приезжаю в Генштаб, поднимаюсь к себе, звоню Устинову:

– Товарищ министр обороны, докладывает генерал Варенников. По вашему приказу прибыл в Генштаб и нахожусь на своем рабочем месте. – Где вы были?

– Товарищ министр, я был в Хамовниках. Мы там переоборудовали конюшни под спортивный зал для офицеров Генерального штаба…

– Для какого еще Генерального штаба? – взорвался министр. – Что вы выдумываете? Есть Министерство обороны, которое имеет целый спортивный комплекс на Ленинградском проспекте. Называется ЦСКА – Центральный спортивный клуб армии. Слышали о таком? Так вот, там все военные и занимаются. Там должен заниматься и ваш Генштаб. Он тоже входит в Министерство обороны, и никаких отдельно спортзалов. Ясно? – Ясно. Через некоторое время звонит Огарков:

– Что там за переполох с утра, да еще и в воскресенье?

Видно, министр обороны уже переговорил и с ним. Я подробно доложил, что произошло.

– Какие-нибудь служебные вопросы поднимались? Задачи какие-нибудь Дмитрий Федорович ставил? – поинтересовался Огарков. – Да нет.

– Надо поспрашивать у помощников министра, возможно, они знают. Просто так он бы не звонил.

– Есть. Разберусь и доложу.

Звоню Илларионову. Тот говорит, что ни о чем министр не спрашивал, ничем не интересовался. Странно. Но ведь Огарков прав – министр не стал бы попусту звонить. Значит, у него были какие-то вопросы.

Вызываю к телефону дежурного генерала по центральному командному пункту:

– Воспроизведите еще раз точно разговор с министром обороны, когда он прибыл в Генштаб.

– Министр обороны звонит мне по прямому и спрашивает, какая обстановка. Я докладываю, что в Вооруженных Силах и в стране в целом все нормально, происшествий не произошло. Боевое дежурство сил и средств несется бдительно, все находится на контроле. В мире все спокойно.

– И все? – Затем министр обороны спрашивает: «Кто есть в Генштабе из руководства?» Я ответил, что он прибыл сегодня первым. Маршалы Огарков и Соколов уже должны скоро подъехать, Ахромеев вызвал машину, а вы на стройке. Министр обороны переспросил: «На какой стройке?» Я ему доложил. В конце концов, оказалось, что действительно его возмутило именно только то, что для Генерального штаба делается небольшой спортивный комплекс неподалеку от рабочего места. Здесь каждое управление Генштаба могло отлично заниматься дважды в неделю по два часа. Спортивный зал открывался в 8 утра и закрывался в 22 часа, а в субботу был открыт для всех желающих. Поездки же на Ленинградский проспект были связаны с многими проблемами и требовали большой затраты времени. Я переговорил с Николаем Васильевичем и попросил в личном разговоре убедить министра, что Генштабу совсем неплохо иметь почти рядом такой объект, и попросить также, чтобы он снял свое вето. Тем более что спортивный комплекс уже готов. Огарков без особого желания согласился переговорить. Через несколько дней сказал мне, что министр обороны согласился с Хамовниками, но предупредил, чтобы Генштаб больше ничего для себя не выдумывал. Что ж, уже это было хорошо. И вскоре состоялось открытие спортивного комплекса. Верховным спортивным руководителем в Генштабе стал начальник одного из управлений нашего Главного оперативного управления генерал-лейтенант Е.А. Евстигнеев (затем он стал заместителем начальника Генштаба). Человек спортивный, очень активный, энергия из него так и выпрыгивает.