– Ты просто проголодалась.

Все молча смотрели, как Мойя жует.

– Да, обычный куриный суп. – Она придвинула миску к Тэкчину. – Попробуй.

Фрэй осторожно отхлебнул и улыбнулся.

– Очень вкусно.

У Мьюриэл была всего одна миска, поэтому ее пустили по кругу, время от времени наполняя из котла. Супом угостились все, кроме Брин. Девушка чувствовала себя глупо, однако по-прежнему опасалась, что ее друзья превратятся в лягушек или заснут беспробудным сном.

Тэтлинская ведьма наполнила чаем три глиняные чашки, которые тоже пошли по кругу.

– Должна признаться, приятно принимать живых гостей. Временами бывает одиноко.

– Одиноко? – хмыкнула Мойя. – Неудивительно, здесь ведь глушь непролазная. Вы не думали перебраться в какую-нибудь симпатичную деревеньку?

Мьюриэл села на пол, прислонившись к теплому камину.

– Когда-то я жила в деревне. Вокруг – цветущая долина, рядом ручей… – Она мечтательно улыбнулась. – Чудесное место. На холмах росла пышная зелень… такого оттенка сейчас не встретишь. Смотришь и думаешь – не может быть, слишком уж зелено. Люди забыли, что такое совершенство; все вокруг либо с изъяном, либо ненастоящее. Те холмы были самые что ни на есть настоящие. Я до сих пор вижу их как наяву, и ручей, и небо.

– И небо было другим? – спросил Тэш.

– Все было другим, более новым. И запахи, и вкусы…

– Почему вы ушли оттуда? – подала голос Брин.

– Невыносимо смотреть, как те, кого ты любишь, умирают. Сближаешься с человеком, проникаешься к нему симпатией, а потом… – Мьюриэл развела руками. – Раз – и нет его, и так со всеми. Они уходят, один за другим, и вместе с ними исчезает частица твоей души. А потом внутри образуется пустота, словно дупло в старом трухлявом дереве. Ты перестаешь заводить друзей, чтобы впоследствии не испытывать боли. А затворников никто не любит; им как будто есть что скрывать. Когда все стареют, а ты нет, когда все болеют, а ты нет, люди начинают беспокоиться. Когда тебя топят или жгут на костре, а ты все не умираешь, они беспокоятся еще сильнее.

– Тэтлин, – произнесла Роан. – Деревня в долине называлась Тэтлин.

– Значит, вы и есть Тэтлинская ведьма? – вырвалось у Брин.

– Я не ведьма, – слегка раздраженно подчеркнула Мьюриэл.

– Простите, не в обиду будь сказано, но когда люди произносят это имя, они имеют в виду вас?

Зеленоглазая женщина пожала плечами.

– Люди вечно награждают друг друга прозвищами. У вас наверняка тоже есть какие-то клички. О некоторых вы знаете, о некоторых – нет.

– Все считают вас источником зла, – запинаясь, промямлила Брин.

– Правда? Все до единого? Странно, ведь вы – первые из мира живых, кого я вижу за несколько поколений. Наверняка обо мне ходят разные слухи. А вот она… – Мьюриэл указала на Трессу, – кажется, думает, будто я охраняю проход к Двери в Саду Эстрамнадона.

– Это ведь правда? – спросила Тресса.

– Я уже говорила: попадете в Пайр, обратной дороги нет.

– А если есть? Может так случиться, что мы пройдем через Пайр и окажемся в том фрэйском городе?

– Нет, невозможно.

– Ничего вы не знаете! – рассердилась вдова Коннигера.

Мьюриэл пристально взглянула на нее.

– Ты считаешь, что можешь вернуться? Почему?

– Не ваше дело.

– Вы заявились ко мне домой, и теперь это мое дело. Почему ты не хочешь рассказать? Или тоже считаешь… – Она покосилась на Брин, – будто я – вселенское зло? Боишься, как бы я не засунула тебя в котел?

Хранительница покраснела. Тресса лишь покачала головой.

– Он велел не говорить.

– Парень по имени Малькольм?

Тресса кивнула.

– Который знал, где я живу, и послал вас ко мне за помощью?

Тресса снова кивнула, правда, уже не так уверенно.

– Он велел тебе удержать что-то от меня в секрете?

Тресса замялась, однако кивнула.

– И ты мне не скажешь?

Тресса промолчала.

Мьюриэл вздохнула.

– Ну хорошо, так кто же он, этот ваш Малькольм? Откуда он меня знает? Откуда ему известно, что я живу здесь, на острове? Я не объявляла об этом во всеуслышание.

– Малькольму ведомо все на свете.

– Ах да, я забыла. Выходит, он – пророк?

– Не пророк, а бог.

– Надо же, ни разу не слышала о боге по имени Малькольм. Наверное, из новых. И чему же он покровительствует?

Тресса злобно зыркнула на нее, скрестив руки на груди.

– Не знаешь? То есть, ты уверена, что он – бог, но не знаешь, чего именно?

– Я уверена, что ты – ведьма, хотя почти ничего о тебе не знаю.

– Рыбак рыбака видит издалека, – съязвила Мойя.

– Вы фрэя? Поэтому живете так долго? – уточнила Роан, будто не слышала перепалки.

– Нет, хотя помню, как последователи Феррола перебрались в Эриан. Думаю, примерно в то же время, когда я пришла сюда.

– Не может такого быть, – возразил Тэкчин. – Фрэи поселились в Эриане примерно девять тысяч лет назад.

Мьюриэл кивнула.

– Да, около того. Я давно перестала следить за временем: слишком уж тоскливо. – Она снова перевела взгляд на Трессу. – Все считают меня ведьмой, потому что я живу в хижине на уединенном острове и помню времена на заре мира. С чего ты взяла, будто ваш Малькольм – бог? Допустим, он хорошо осведомлен о делах других людей, только это не повод считать его богом. Почему он – бог, а я – ведьма? Так нечестно.

Тресса задумалась.

– Он сам назвался богом?

– Нет.

– Тогда как ты поняла?..

– Малькольм предсказывает судьбу, знает прошлое и будущее каждого, даже, что мы здесь, сидим и разговариваем с тобой.

– Ну конечно, такое только божеству под силу, – заявила Мьюриэл, непонятно, в шутку или всерьез.

– Малькольм не бог, – вмешалась Мойя. – Высокий долговязый парень, ходит с копьем по имени Нарсирабад, что по-фрэйски означает «меткое». Какой из него бог?

Мьюриэл вздрогнула, едва не расплескав чай, и потрясенно взглянула на воительницу.

– Что я такого сказала?

– Значит, этот Малькольм послал вас сюда?

– Вроде бы да. – Мойя кивнула на Трессу. – Мы поверили ей на слово. Он разговаривал только с ней, а она соврет – недорого возьмет. Малькольма не видели уже несколько лет, так что переспросить не у кого.

Брин ожидала, что Тресса возразит, но та молча смотрела на ведьму.