– Ты знаешь, что я обожаю умных женщин, они обе, словно национальная вашингтонская библиотека.

Брэд усмехнулся и поморщил нос.

– Ага, одна – справочная система, а другая – каталог? Или это две миленькие крыски?

– Ничего общего с грызунами нет. И не иронизируй,– смеясь, предупредил Алекс.

– А я и не против крысок. Милые животные… Тоже умные!

– Перестань!

– Ладно, это я так, начинаю расслабляться…

Дружеский смех стер последнее нервное напряжение между ними, и друзья, вспоминая студенческие годы, отправились покорять женские сердца.

***

Жанна ехала к Логану, несмотря на то что ранее отказала ему во встрече. «Уж лучше бы я провела этот день с тобой. Не попалась бы так глупо. Теперь один дьявол знает, сколько придется объясняться с Алексом. И откуда ты только взялся, Кроу?»

Вопросы не оставляли ее мысли до самого дома Логана. А когда Жанна оказалась перед запертой дверью, и никто не брал трубку, она неожиданно сорвалась и со всей злости пнула дверь ногой.

– Где тебя носит, Бен?!

Взглянув на расквашенный нос туфли, Фурье гневно топнула, но потом постепенно выпрямилась, закрыла глаза, медленно выдохнула через рот, помяла шею пальцами и через пятнадцать секунд была в своем обычном спокойно-расчетливом состоянии. Эмоции необходимо было держать в узде. Без этого все ее операции претерпевали бы крах, еще не начавшись.

***

– Пьеса была великолепна!– искренне восхитилась Хелен и обняла дочь, когда они прогулочным шагом возвращались из театра.

Впереди шли Лили, Томас и Бен, чуть отставали от всех Хизер, Милинда и Джек.

– Не могу поверить, что ты могла такое сочинить!– поразилась Хизер.– Как тебе такое в голову-то пришло?

София оскорбленно покосилась на женщину, услышав в ее интонации осуждение и нотки зависти.

– А вы не верьте – просто знайте!– отрезала девушка.

Хелен толкнула дочь в бок. София изобразила на лице, как она недовольна мнением миссис Маузер и вздернула нос.

– Воображение на многое способно,– улыбнулась Хелен, обращаясь к Хизер.

– А я люблю вестерны – живо, ярко. А этот язык мне не понятен,– ответила та.

София мгновенно оценила культурно-образовательный уровень матери Джека, автоматически приписав его и ему, и не сдержалась от язвительной критики:

– Это шекспировский язык, и провинциалам он недоступен.

Хизер недовольно передернулась от дерзости девчонки.

София добавила шаг и оказалась рядом с крестным.

– О-о, не обращайте внимания, она расстроена…– натянуто улыбаясь, сказала Хелен, сгорая со стыда за дочь.

– Надеюсь, моя невестка не так заносчива?– оценивающе оглянулась Хизер на сына и Милинду.

Хелен еще раз подчеркнула, какую ошибку позволила совершить младшей дочери. Хизер Маузер была женщиной властной и невежественной, а какой она могла стать свекровью, Хелен даже представлять не хотела. Она остановилась, ощутив, как потяжелел затылок и онемела спина.

– Мам, ты чего?– заметила Милинда и оторвалась от Джека.– Извини, я к маме… Мама, тебе плохо?

Хелен с жалостью посмотрела на дочь и обняла ее.

– Не давай себя в обиду!– прошептала мать ей на ухо.

– Да что с тобой?– отстранилась Лин, снова чувствуя немой протест матери на ее поступок.

– Поезжай к отцу. Он там совсем один.

Хелен отвернулась и пошла вперед. Терзаясь от чувства вины и несправедливости, Милинда подбежала к матери сзади и взяла ее за руку.

– Ты расскажешь папе о брате?

– Тише, Лин, нас могут услышать!

Они замедлили шаг и намного отстали от всех.

– Сначала я хотела, но потом поняла, что это может спровоцировать бурную реакцию. Боюсь, теперь его сердце не выдержит.

– Но это несправедливо! Все мы знаем, и даже Бен, и это все-таки его сын…

Хелен горько усмехнулась:

– Непонятый, непринятый сын!

– Ты жестока к отцу…

– А он был жесток ко всем нам!

– И ты мстишь?

Хелен остановилась и укоризненно покачала головой.

– Глупая ты, дочка. Если бы ты знала, как тяжело было хранить эту тайну. Но я должна была выбрать между сыном и мужем. Мать выбрала сына… И ты не вправе меня осуждать!– предупредила Хелен возмущенный возглас Милинды.– И я прошу – ни при каких обстоятельствах ты не должна раскрывать эту тайну Джеку! Ты обещала это!

Милинда расстроенно пожала плечами, но клятвенно кивнула.

– Я и не собиралась… Ты очень странная женщина… За все годы жизни я так и не поняла, что с вами происходило. Вроде бы все было не так плохо? Откуда взялась эта вражда?

Хелен отвернулась. Воспоминания с неудержимой силой всплыли в ней: грустные и горькие, дурные и омерзительные.

– Разве все можно объяснить. Ты еще так молода,– сочувственно и с отчаянием сказала Хелен.– Я так боюсь за тебя!

– И поэтому ты считаешь всех вокруг меня врагами?

Хелен снова с укором взглянула в глаза дочери. Та осознала, что ее тон был слишком резок и виновато опустила глаза.

Где-то рядом запиликал чей-то мобильный телефон, и Хелен с дочерью невольно повернули головы на звук. Это был телефон Логана.

Бен остановился, взял трубку и прислушался к голосу. Вместе с ним остановились все. В какую-то секунду Хелен ощутила, как ее сердце замолчало, а потом резко оглушило тяжелыми ударами в висок. Напряженным взглядом она проследила за изменяющимся выражением лица Бена, увидела, как обреченно опускается его рука с телефоном. Еще секунда, и его взгляд прожег огненную дорожку к Хелен. Она сделала еще один шаг и, прикрыв ладонью дрожащие губы, остановилась.

Логан что-то сказал стоящим рядом с ним, и на их лицах появилось то же выражение, что и на его лице. Бен медленно пошел навстречу Хелен, и она, как удары молота, слышала каждый его шаг.

– Хелен,– глухо обратился Бен к женщине, не отводя сочувственных глаз от ее лица,– мне очень жаль… Ланц… умер…

«Умер… умер… умер…»– эхом раздалось в голове Хелен, и она не сводила испуганных глаз с губ, с которых слетели эти слова.

Милинда громко выдохнула и осела на асфальт. Затем к матери подбежала София и, боясь к ней дотронуться, взялась за руку крестного и всхлипнула:

– Бен, что же теперь с ней будет?

Недолго думая, Логан уверенно приблизился вплотную к Хелен и крепко обнял ее. Слушая, как бьется ее сердце, ударяя ему в грудь, Бен закрыл глаза и замер. Хелен только беззвучно вздохнула и всем телом прижалась к нему, ощущая, как его тепло согревает и уносит далеко от страшных мыслей и неизвестного будущего.