– Девять-семь-один, я сообщил в Москву о ваших затруднениях. Они советуют немедленно вернуться в Москву. Готовится посадочная дорожка для аварийного приземления, – произнес авиадиспетчер.

– Понятно, спасибо. Луки, я не могу пойти на риск изменения курса в данный момент. Надеюсь, вы меня понимаете. Мы стараемся устранить неисправность. Оставайтесь на связи. Как только у нас будет что-то новое, сообщим. – Полковник фон Эйк взглянул на часы на контрольной панели. Еще тридцать минут до побережья.

* * *

– Что? – спросил майор Зарудин. – Кто поднялся на американский самолет?

– Председатель Герасимов и арестованный вражеский шпион, – ответил Ватутин.

– Герасимов поднялся на американский самолет? Вы утверждаете, что председатель КГБ изменил родине и улетает на американском самолете! – Майор Зарудин, начальник службы безопасности аэродрома, взял дело в свои руки, как это предписано приказами. Войдя в свой кабинет, он обнаружил там двух полковников, одного подполковника, водителя и какого-то американца – и услышал самую безумную историю из всех, которые ему приходилось когда-либо слышать. – Мне нужно запросить указания.

– Я старше вас по званию! – бросил Головко.

– Но не старше моего начальника, – напомнил Зарудин, протягивая руку к телефону. Ему удалось убедить авиадиспетчеров попытаться вернуть американский самолет в Москву, но пилот отказался возвращаться, как и следовало ожидать.

Райан сидел, не двигаясь, почти не дыша, даже не шевеля головой. Он сказал себе, что пока они держат себя в руках, ему ничто не угрожает. Головко слишком умен, чтобы предпринять что-то отчаянное. Он знал, что представляет собой Джек Райан, и понимал, что случится, если аккредитованный дипломат из американской делегации получит даже царапину. Джек, разумеется, уже полу чил царапину – и не одну. Лодыжка отчаянно болела, из разбитого колена сочилась кровь, но все эти повреждения он причинил себе сам. Головко, сидящий в пяти футах от него, не сводил с Райана разъяренною взгляда. Джек не ответил ему тем же. Он подавил страх и постарался выглядеть таким безобидным, каким он являлся в данное время.

– Где его семьи? – спросил Ватутин.

– Жена и дочь вчера вылетели в Таллинн, – ответил потупившись Василий. – Они решили навестить там старых друзей…

* * *

Время кончалось у всех. У людей Бондаренко осталось меньше чем по половине автоматного рожка патронов на человека. Еще двое погибли, когда в дом бросили гранаты. На глазах полковника один рядовой бросился на одну из них, накрыл ее своим телом и был разорван буквально в клочья – но спас этим товарищей. Кровь юноши растеклась по полу подобно краске. В углу валялись шестеро мертвых афганцев. Походит на бои в Сталинграде, подумал Бондаренко. Еще никому не удалось превзойти русских солдат в рукопашных схватках. Где этот полк моторизованной пехоты? Час – такое небольшое время. Половина продолжительности фильма… телевизионная программа, прогулка под ночными звездами… такое короткое время – если только в тебя не стреляют. Тогда каждая секунда тянется перед твоими глазами, стрелки часов словно застыли на циферблате, и единственное, что мчится вперед бешеным галопом, – это твое сердце. Вообще-то для полковника это был всего лишь второй бой. После первого его наградили, и он не знал, что случится после второго, – может быть, похоронят. Но он не мог допустить этого, не имел права. На верхних этажах собралось несколько сот человек – инженеры, ученые, их жены и дети, – судьба которых зависела от того, сумеет ли он продержаться меньше часа. до момента прибытия подкреплений.

Уходите, подумал он про афганцев. Неужели вы считаете, что мы по доброй воле приехали в эту кучу скал и валунов, которую вы называете своей страной? Если вам так уж хочется убить тех, кто несет ответственность за это, отправляйтесь в Москву. Но разве на практике так не бывает? Политики никогда не приезжают посмотреть, что они натворили. Они никогда не делали этого в прошлом, а теперь в их распоряжении ракеты с ядерными боеголовками, и эти ублюдки могут умертвить миллионы, в их руках власть над всем населением планеты. И все-таки у них не хватает мужества своими глазам и. увидеть весь ужас происходящего на поле боя…

Ну что за глупые мысли приходят тебе в такое неподходящее время! – выругал он себя.

* * *

Он потерпел неудачу. Его люди доверили ему командование, а он не сумел оправдать их доверие, твердил себе Лучник. Он оглянулся вокруг, увидел мертвые тела, лежащие на снегу, и каждое из них, казалось, смотрит на него укоризненным взглядом. Он мог убивать врагов двоими руками, мог сбивать самолеты, летящие в небе, но так и не научился вести в бой большие группы людей. Может быть, это проклятие Аллаха за то, что он пытал русских летчиков? Нет! Перед ним еще остались враги, которых нужно убить. Он жестом послал своих людей в здание через несколько зияющих окон первого этажа.

* * *

Майор вел своих людей за собой, как и ждали от него моджахеды. Вместе с ним к стене бункера подбежало десять боевиков, затем он пол прикрытием огня остальной роты повел их вдоль стены к главному входу. Пока все идет хорошо, подумал он. Потери – пять бойцов, но при такой операции это совсем немного… Спасибо вам, русские друзья, за всю ту подготовку, которую вы мне дали…

Дверь, ведущая внутрь бункера, была стальной. Майор лично установил подрывные заряды у обоих нижних углов. Автоматы русских грохотали у него над головой, но внутри бункера не знали. где он находится. Однако скоро это изменится. Итак, он установил подрывные заряды, потянул за шнурки, воспламенившие бикфордовы шнуры, и спрятался за угол.

* * *

Покрышкин съежился, услышав звук взрыва. Повернувшись, он увидел, как тяжелая стальная дверь пролетела через внутреннее помещение бункера и рухнула на панель управления. Лейтенант КГБ погиб при взрыве, а когда люди Покрышкина бросились к образовавшемуся проему, чтобы защитить брешь, внутрь влетели еще три взрывных заряда, брошенных снаружи. Бежать было некуда. Пограничники вели огонь из автоматов и убили одного моджахеда, но тут взорвались взрывпакеты.

Звук взрыва показался майору каким-то приглушенным. Сила взрыва многократно увеличилась тем, что бетонные стены сконцентрировали взрывную волну внутри бункера. Через секунду майор повел своих людей внутрь. Электрическая проводка коротила, и от нее летели искры, скоро здесь займется пожар. Пока, однако, все в бункере было перевернуто. Его люди двигались внутри, собирая оружие и убивая тех, кто просто потерял сознание. Майор увидел русского офицера с генеральскими звездами на погонах. Из носа и ушей у него текла кровь, но он все-таки пытался поднять пистолет. Майор срезал его короткой очередью. Через минуту все русские были мертвы. Здание быстро наполнялось густым едким дымом. Он приказал своим людям покинуть бункер.

– Мы покончили с ними, – произнес он, поднеся к губам рацию. Ответа не последовало. – Вы меня слышите?

* * *

Лучник прижался к стене рядом с полуоткрытой дверью. Его рация была выключена. В коридоре стоял русский солдат. Пора. Лучник распахнул дверь стволом своего автомата и застрелил русского, прежде чем тот успел повернуться. Лучник выкрикнул команду, и из комнат выбежало еще пять человек, но двое были убиты еще до того, как начали стрелять. Он посмотрел по всей длине коридора и увидел только вспышки автоматных очередей и неясные силуэты бойцов.