огромные доломиты; меж тем бледный дымный завиток не становился ближе.

Ралибар Вуз, верховный судья и грозный охотник, был удивлен и раздосадован таким поведением струйки дыма. Смущал его и обманчивый, сбивающий с толку вид скал. Он слишком много времени потратил на праздные исследования, далекие от его истинных целей; однако не в характере Ралибара Вуза было останавливаться на полпути. То и дело окликая товарищей, которые, вероятно, уже преодолели подъем и теперь гадали, куда подевался их предводитель, он двинулся в направлении неуловимого дымка.

Пару раз ему показалось, что он слышит ответные крики, слабые и неразборчивые, как будто от остальных охотников его отделяла пропасть шириной в милю. Он снова громко их окликнул, но ответа не дождался. Вскоре между скал ему послышался странный гул и бормотание четырех-пяти голосов. Похоже, голоса были гораздо ближе струйки дыма, которая вновь отступила, словно мираж, не желая рассеиваться. Один из голосов определенно принадлежал гиперборейцу; однако тембр и акцент его собеседников, несмотря на то что Ралибар Вуз разбирался в местных народностях, не позволяли соотнести их ни с какой из известных ему ветвей человеческого рода. Звуки были весьма неприятные и напоминали то жужжание громадных насекомых, то треск огня, то журчание воды, то скрежет металла.

Ралибар Вуз издал энергичный и несколько раздраженный рев, чтобы объявить о себе тем, кто прятался в скалах. Громко бренча оружием, он взобрался на иззубренный лавовый гребень, из-за которого раздавались голоса.

Картина, представшая перед охотником, была одновременно странной и неожиданной. В круглой впадине стояла грубая хижина, сложенная из валунов и обломков камней и крытая кедровыми ветками. Перед лачугой на плоском куске обсидиана горел костер, а его пламя попеременно вспыхивало то синим, то зеленым, то белым; от костра и исходила та струйка дыма, что ввела Ралибара Вуза в заблуждение.

У костра стоял сморщенный старец, не внушающий доверия, в одеянии не менее ветхом и отвратительном, чем он сам. Он явно не собирался стряпать, а поскольку солнце палило во всю мощь, едва ли нуждался в тепле, исходящем от пламени странного цвета. Напрасно Ралибар Вуз шарил глазами вокруг – он так и не понял, куда подевались остальные участники беседы, которую он случайно подслушал. Мимолетное движение смутных корявых теней у обсидиановой плиты на миг привлекло его внимание, но тени мигом расплылись в воздухе и исчезли; не заметив ни людей, ни предметов, которые могли бы их отбрасывать, Ралибар Вуз решил, что стал жертвой еще одной неприятной оптической иллюзии, на которые оказалась щедра гора Вурмисадрет.

Старец гневно воззрился на охотника и, пока тот спускался в лощину, бранил его энергично, хотя и в несколько старомодных выражениях. Тем временем птица с хвостом, как у рептилии, и угольно-черными перьями, принадлежащая, вероятно, к какому-то ночному виду археоптериксов, защелкала зубастым клювом и принялась хлопать крыльями с пальцами на концах. Восседала птица на заостренной, неприличной формы стеле, служившей ей насестом, – эту стелу, торчавшую с подветренной стороны костра, Ралибар Вуз заметил не сразу.

– Да поразит тебя демонское проклятие от пяток до макушки! – вскричал злобный старец. – Ты, неуклюжий ревущий идиот, ты умудрился разрушить такое многообещающее заклинание! Не возьму в толк, как ты здесь очутился! Я окружил это место двенадцатью кругами иллюзий, чей эффект умножается их бесчисленными пересечениями; возможность того, что незваный гость явится в мою обитель, была математически ничтожна! Но именно это и случилось: те, кого ты спугнул, не явятся более, пока звезды не повторят эту редчайшую и быстро преходящую конфигурацию; и много мудрости я упущу за это время!

– Что это значит, плут? – выпалил Ралибар Вуз, удивленный и рассерженный таким приветствием, из которого, впрочем, он мало что понял – разве только что его появление не обрадовало старца. – Как смеешь ты обращаться так дерзко к верховному судье и брату царя Хомкуата? Советую тебе обуздать свою спесь, ибо в моей власти обойтись с тобой так, как обычно я обхожусь с вурмами. Впрочем, сдается мне, – добавил он, – твоя шкура слишком грязна и вонюча, чтобы занять место среди моих трофеев.

– Знай, я колдун Эздагор, – провозгласил старец, и его голос страшно громыхнул между скалами. – По своей воле я удалился от мира, и даже вурмы не смеют тревожить меня в моем уединении. Мне нет дела, какого свинства ты судья и какому собачьему царю брат. В наказание за разрушенные тобой чары, за то, что ты погубил своим неуклюжим вторжением, я наложу на тебя самое страшное и горькое заклятие.

– Слова твои – свидетельство самых дремучих предрассудков, – сказал Ралибар Вуз, против воли пораженный пышным ораторским стилем, которым Эздагор излагал свои инвективы.

Старец, казалось, его не слушал.

– Да падет на тебя мое заклятие, о Ралибар Вуз! – прогремел колдун. – Ты должен разоружиться и отправиться в логово вурмов; голыми руками ты сразишься с ними, с их женщинами и детьми, после чего отыщешь тайную пещеру в глубинах Вурмисадрета под их логовом, где с древнейших времен обитает бог Цатоггуа. Ты узнаешь его по непомерной толщине, меху, как у летучей мыши, а еще он всегда похож на сонную черную жабу. Он не поднимется с места, даже одолеваемый сильным голодом, а будет в божественной своей лености ждать кровавого подношения. Приблизившись к божеству Цатоггуа, ты должен сказать ему: «Меня прислал тебе в дар колдун Эздагор». Затем, ежели такова будет воля Цатоггуа, он примет мое подношение. А чтобы ты ненароком не заблудился, мой фамильяр, птица Рафтонтис, проведет тебя за собой по горам и в пещерах. – Странным жестом колдун указал на ночного археоптерикса, восседавшего на непристойной стеле, и добавил, как бы в задумчивости: – Рафтонтис будет с тобой до завершения твоих испытаний и до самого конца твоего пути под горой Вурмисадрет. Он знает подземный мир и места обитания Древних. Если наше божество Цатоггуа отвергнет кровавую жертву и в своей щедрости отошлет тебя своим собратьям, Рафтонтис поведет тебя по пути, предначертанному божеством.

Ралибар Вуз обнаружил, что не в состоянии ответить на эту возмутительную речь в том духе, которого она заслуживала. Сказать по правде, он был не способен вымолвить ни слова: как будто кто-то запер его рот на замок. Более того, к величайшему ужасу и недоумению охотника, челюстной паралич сопровождался непроизвольными движениями весьма тревожного свойства. Чувствуя, что не в силах противиться кошмарному принуждению и одновременно испытывая ужас человека, которому кажется, будто он сходит с ума, Ралибар Вуз начал снимать с себя оружие, которым был увешан с головы до пят. Щит с шипом, булава, палаш, охотничий нож, топор