Лоддханом до неотесанных северян, прекрасно поняли его речь, решив, что он обращается к ним на их родных языках.

– Сие есть тайна, и все вы по очереди в свое время познаете ее. Пока же не сомневайтесь, что эти двое все еще находятся здесь; они, как и вы, разделят обещанное мною знание, лежащее за пределами земного, а равно империю Рлима Шайкортха.

Спустившись с башни, Эваг и два колдуна с острова Туласк обсудили, как следует понимать этот ответ. Эваг считал, что трактовать его надлежит в зловещем смысле, ибо их пропавшие собратья находятся в утробе белого червя, однако другие утверждали, что те подверглись некоему мистическому преображению и ныне недоступны восприятию человеческого зрения и слуха. После чего колдуны с острова Туласк принялись молитвой и аскезой приуготовлять себя к возвышенному апофеозу, который случится в должное время. Однако Эвага не оставлял страх: он не верил двусмысленным обещаниям червя, и его сомнения только крепли.

Стремясь развеять их и, возможно, найти следы исчезнувших колдунов, Эваг решил обыскать айсберг, на чьих зубчатых стенах стояли дома чародеев, подобно крохотным рыбацким хижинам на величественных морских утесах. Остальные отказались сопровождать его, опасаясь гнева червя. Колдун беспрепятственно обошел айсберг от края до края, словно широкую долину, посреди которой высились остроконечные пики и горные хребты; с риском для жизни взбирался на крутые уступы и спускался в глубокие разломы и расщелины, освещенные только странным блеском неземного льда, ибо туда не проникали солнечные лучи. Он видел впечатанные в стенки айсберга, словно в земные недра, дома, каких никогда не строили люди, корабли, принадлежавшие иным эпохам и мирам; но нигде не встретил и следа живых существ; и ни один дух, ни одна тень не откликнулись на заклинания, которыми он, шагая средь пропастей или покоев, то и дело призывал мертвых.

Эваг опасался коварства белого червя, поэтому в ночь перед следующим обрядом поклонения решил бодрствовать; вечером он убедился, что остальные пятеро колдунов удалились в свои жилища, и принялся наблюдать из окон за входом в башню Рлима Шайкортха.

Айсберг сиял во тьме странным холодным светом, и свет этот, подобный излучению замерзших звезд, исходил ото льда. Луна, что только-только пошла на убыль, рано просияла над восточными морями. Однако Эваг, бдительно несший вахту, не видел, чтобы кто-нибудь вошел или вышел из башни. Ближе к полуночи на него навалилась внезапная дремота, словно кто-то опоил его дурманящим вином; колдун погрузился в глубокий сон и остаток ночи мирно проспал.

На следующий день восславить Рлима Шайкортха под ледяным куполом собрались только четверо колдунов. Еще двое чужеземцев – карлики в сравнении с последним оставшимся полярианцем – отсутствовали.

После этого в ночи, предшествующие обряду поклонения, спутники Эвага исчезали один за другим. Следующим оказался последний полярианец, и на башню поднялись Эваг, Доони и Укс Лоддхан; затем остались только Эваг и Укс Лоддхан. И с каждым днем внутри Эвага рос ужас, ибо он чувствовал, что приближается его время; он бросился бы с высоких стен прямо в море, если бы Укс Лоддхан, который разгадал его намерения, не предупредил, что Эваг, ныне привыкший к холоду и разреженному эфиру, больше не сможет дышать земным воздухом. Сам Укс Лоддхан, казалось, не понимал, какая участь ему грозила, а постоянно растущую массу белого червя и исчезновение колдунов толковал эзотерически.

И вот, когда луна сделалась вовсе невидимой, Эваг с бесконечным трепетом и отвращением взошел на башню, чтобы предстать перед Рлимом Шайкортхом, и обнаружил, что лишился всех собратьев-колдунов.

Парализованный ужасом, Эваг поклонился, не смея поднять глаз. Простершись ниц перед своим господином, он заметил, что алые слезы Рлима Шайкортха больше не капают, образуя пурпурные сталагмиты; не слышно было и звука, с которым червь распахивал и захлопывал пасть. Отважившись взглянуть, колдун увидел невообразимо разбухшее туловище червя, которое уже не помещалось на помосте; пасть и глазные щели Рлима Шайкортха были закрыты, как будто червь спал; и тут Эваг вспомнил рассказ колдунов с острова Туласк о том, что каждое новолуние червь засыпает; из-за страха и дурных предчувствий он совершенно об этом забыл!

Эваг был решительно сбит с толку: обряды, которым он научился у собратьев-колдунов, могли быть исполнены, только если слезы Рлима Шайкортха продолжали капать, а пасть ритмично открывалась и закрывалась. Никто не поведал ему, какие обряды надлежит совершать, когда червь спит. Поэтому он тихонько спросил:

– Ты спишь, о Рлим Шайкортх?

Ему показалось, что в ответ из белой разбухшей массы раздалось множество голосов. Голоса звучали приглушенно, но Эваг различил акцент Доони и Укса Лоддхана и хриплое диковинное бормотание пятерых полярианцев; помимо этих голосов, он услышал – или ему почудились – звуки, каких не могли издавать ни люди, ни звери, ни земные демоны. Между тем голоса становились громче, словно вопли узников из глубокого подземелья.

В невыразимом ужасе Эваг слушал, пока над остальными голосами не возвысился голос Доони; и тут же бормотание смолкло, словно толпа притихла, чтобы выслушать своего делегата. И Эваг услышал голос Доони, который промолвил:

– Червь спит, но мы, которых он пожрал, бодрствуем. Жестоко обманул он нас, ибо приходил в наши дома ночью и пожирал одного за другим, пока мы пребывали под властью сотворенных им чар. Он съел наши души и наши тела, и ныне мы стали частью Рлима Шайкортха и обречены влачить существование внутри него, как в темном вонючем подземелье. Когда червь бодрствует, мы не ощущаем себя отдельными сущностями, наделенными собственным сознанием, а слиты с внеземным существом, кое именует себя Рлимом Шайкортхом… Услышь же, о Эваг, истину, которую мы познали, пребывая в единстве с червем. Он спас нас от белой погибели и забрал на Йикилт, ибо из всех представителей человеческого рода только самые мудрые и опытные колдуны способны претерпеть смертоносное ледяное прикосновение и дышать безвоздушным вакуумом, а посему в конце концов стать кормом для такого вот Рлима Шайкортха… Велик и ужасен червь, а край, откуда он приходит и куда возвращается, не привидится смертному даже во сне. Червь всеведущ и не знает лишь об одном: когда он спит, те, кого он пожрал, пробуждаются. И хотя его древность превосходит древность иных миров, червь не бессмертен и уязвим. Тот, кто выберет правильное время, отыщет способ и найдет в себе мужество решиться на этот шаг, легко его сокрушит. Сделать это можно, только когда червь спит. Поэтому мы заклинаем тебя верой в Древних обнажить меч, который ты носишь под мантией, и вонзить его в бок Рлима Шайкортха, ибо это единственный способ убить его…