через определенные промежутки к нему крепились толстые паутины, заплетая пропасть бесчисленными серыми нитями толщиной с веревку. Перейти пропасть можно было только по ним. Вдалеке на одной из нитей охотник различил темный силуэт размером с человека, сидящего на корточках, только конечности у него были длинные, как у паука. Затем, словно из кошмарного сна, он услыхал собственный громкий голос:

– О Атлах-Наха, я дар, присланный Цатоггуа.

Темный силуэт метнулся к нему с невообразимой быстротой. Когда тварь приблизилась, Ралибар Вуз разглядел между многосуставчатых ног на приземистом, иссиня-черном туловище нечто, напоминающее лицо. Лицо смотрело вверх со странной гримасой, удивленно и вопросительно; и ужас пробежал по жилам храброго охотника, когда он встретился взглядом с лукавыми глазками, заросшими шерстью.

Тонким и пронзительным, как жало, был голос паучьего божества Атлах-Нахи:

– Премного признателен за такой дар. Однако, поскольку больше некому замостить эту пропасть, а для выполнения задачи требуется вечность, я не стану тратить время на то, чтобы извлечь тебя из этих металлических колечек. Возможно, колдун Хаон-Дор, еще до появления людей обитавший на дальней стороне пропасти в своем дворце изначальных чар, найдет тебе применение. Мост, который я только что закончил, ведет к порогу его обители; а ты испытаешь прочность моей паутины. Я налагаю на тебя заклятие пересечь мост и предстать перед Хаон-Дором со словами: «Меня прислал Атлах-Наха».

С этими словами паучье божество перенесло свой вес с паутины на край ущелья и скрылось из виду, несомненно торопясь возвести новый мост где-то подальше.

И хотя третье заклятие сковало его волю неодолимой тяжестью, Ралибар Вуз не слишком охотно последовал за Рафтонтисом над черной как ночь пропастью. Паутина Атлах-Нахи выглядела прочной и лишь слегка раскачивалась под ногами; но охотнику казалось, что между ее нитями в бездонных глубинах он видит, как порхают драконы с когтистыми крыльями и какие-то устрашающих размеров черные глыбы, словно бурлящая тьма, то возникают, то снова исчезают во мраке.

Наконец Ралибар Вуз и его проводник добрались до противоположного края пропасти, где паутина Атлах-Нахи соединялась с нижней ступенью роскошной дворцовой лестницы. Лестницу охранял свернувшийся змей, чьи пятна размером напоминали щиты, а кольца обхватом превосходили торс крепкого воина. Роговой хвост змея гремел, как систр, а когда змей вскинул голову, клыки его были подобны секачам. Однако, заметив Рафтонтиса, змей свернул свои кольца и позволил Ралибару Вузу подняться по ступеням дворца.

Повинуясь третьему заклятию, Ралибар Вуз вступил в тысячеколонный дворец Хаон-Дора. Странными и безмолвными были залы этого дворца, вырезанные из древней седой породы. Безликие фигуры из дыма и тумана беспокойно перемещались туда-сюда; статуи изображали многоголовых чудищ. Светильники во мраке верхних сводов горели перевернутым пламенем, как будто плавился лед и камень. Холодный дух изначального зла за пределами человеческого разумения витал в этих залах; древние страхи и ужасы расползались по ним, как невидимые змеи, пробужденные ото сна.

Облетая лабиринты дворца с таким видом, будто прекрасно изучил все его закоулки, Рафтонтис привел Ралибара Вуза в высокий зал, стены которого описывали круг с единственным проемом, куда и вошел охотник. Никакой мебели, за исключением кресла на пяти столбах, на которое невозможно было забраться без лестницы или крыльев, в зале не было. В кресле сидела фигура, окутанная густой черной тьмой, а голову и лицо ее скрывала ужасная тень.

Рафтонтис зловеще закружил над креслом, а Ралибар Вуз с изумлением услышал голос, сказавший:

– О Хаон-Дор, меня прислал Атлах-Наха.

И только после того, как слова были произнесены, он осознал, что сам их и произнес.

Долгое время стояла мертвая тишина. Фигура в кресле не шелохнулась. Ралибар Вуз, со страхом всмотревшись в стены, заметил, что прежде гладкую поверхность испещряют теперь тысячи безумных демонических лиц, искаженных и перекошенных. Шеи, удлиняясь, тянулись вперед; уродливые плечи и тела дюйм за дюймом выступали из камня вслед за шеями. Пол под ногами Ралибара Вуза был вымощен другими лицами, которые беспокойно гримасничали, разевая демонические пасти и пуча глаза.

Наконец окутанная тьмой фигура в кресле подала голос; и, хотя таких слов не было в смертных языках, слушателю показалось, что он смутно понимает их смысл.

– Я благодарю Атлах-Наху за подарок. Если тебе показалось, что я замешкался с ответом, то потому лишь, что я сомневаюсь в твоей полезности. Мои фамильяры, толпящиеся в стенах и под полом этой залы, проглотят тебя в мгновение ока, однако для них такой лакомый кусочек – капля в море. В общем и целом, лучшее применение, которое я могу для тебя найти, – это отправить моим союзникам, змеиному народу. Их ученые труды не знают себе равных, а в тебе может содержаться какой-нибудь полезный для их химических опытов ингредиент. Поэтому считай, что на тебе заклятие, и отправляйся в пещеры, где обитает змеиный народ.

Повинуясь заклятию, Ралибар Вуз начал спуск в самые нижние слои первозданного подземного мира под дворцом Хаон-Дора. Рафтонтис не оставлял его; наконец охотник оказался в просторных пещерах, где змеиный народ не сидел без дела. Змеи извивались на ходу, прямоходящие и волнообразные; конечности их были куда архаичнее конечностей млекопитающих, а пестрые безволосые тела отличались большой вертлявостью. Они сновали туда-сюда, и в воздухе висело неумолчное шипение – змеи бормотали химические формулы. Одни змеи выплавляли адские черные руды; другие выдували из расплавленного обсидиана колбы и реторты; третьи отмеряли химикалии, переливали в бутыли странные жидкости или коллоиды. Все были ужасно заняты, и, казалось, им совершенно не было дела до Ралибара Вуза и его проводника.

После того как охотник много раз произнес вслух послание Хаон-Дора, одна из рептилий наконец заметила его присутствие. Существо всмотрелось в него с холодным, но весьма смущающим любопытством и издало звучное шипение, перекрывшее рабочие шумы. Остальные змеи немедленно прекратили свои труды и столпились вокруг Ралибара Вуза. Судя по тому, как они шипели, между змеиным народом не было согласья. Некоторые подползли к гиперборейцу, трогая его лицо и руки холодными чешуйчатыми пальцами и любопытствуя, что у него под кольчугой. Он чувствовал, что они методично изучают его анатомию. В то же время змеи совершенно не обращали внимания на Рафтонтиса, который угнездился на большом перегонном кубе.

Спустя некоторое время несколько змей ушли, но вскоре вернулись с двумя огромными стеклянными колбами, заполненными прозрачной жидкостью. В одной колбе плавал хорошо развитый, зрелый самец вурма, в другой – крупный и столь же совершенный представитель человечества в лице гиперборейца, в общих чертах похожий на Ралибара Вуза. Колбы поставили рядом с охотником, после чего оба химика по очереди прочли, со всей очевидностью, высокоученые доклады по