— Что случилось с Ниночкой? Почему она не берет трубку и в Интернете больше не отвечает?

Я отвела глаза и сказала, что моя подруга больна. Она ведь действительно больна — не дружит с головой. Таня жадно ловила мои слова насчет Нинки и прекрасно все поняла, потому что на следующий день раззвонила всей группе, а также девчонкам из параллельной, что «Журавль бросила Сеточкина и, наверное, у нее какой-нибудь новый кавалер появился».

Узнав, что место на должность нового молодого человека ангела Ниночки свободно, пара рекламистов, учащихся на соседнем этаже, а также один физик и парень из физвоза тут же предприняли пару попыток привлечь внимание Журавлика. Только она, кажется, никого не замечала и отшивала молодых людей не так резко, как обычно. Ее мысли были поглощены Келлой.

— Кать, а если это рыло в повязке бабке Эльзе не понравится, то что делать-то? Мы уже всей семьей извелись, между прочим. Отец лучшего врача ему нашел! — Шептала она мне на очередной паре, совсем не слушая лекцию про уголовное право, которое вел наш декан Александр Борисович. — Представляешь? Впервые в жизни видела, как папочка заботился о левом человеке.

— Да? — удивилась я такому. — А что Келла?

— А что этот лох? — пожала плечами девушка. — Ты же знаешь, отлежался в больнице один день, поприставал, мерзкая морда, к медсестрам молоденьким, и свалил оттуда на фиг. Сбежал.

— Ты ревнуешь, что ли? — изумилась я.

— К кому? — волком уставилась на меня Нинка.

— Ну, к медсестрам.

— Ты дура? У него лечащим врачом была пятидесятилетняя тетя, мне что, и к ней надо было ревновать? Да и что там ревновать-то? Битую синильную тыкву?

— Ну хотя бы.

— А вон эта мисс Кривой Нос, — с неприязнью уставилась она на Ольгу, которая посоветовала обратиться Нинке к экстрасенсу Альбине, — счастлива. До сих пор со своим Толиком ходит-бродит, задом водит. Почему у этой дебилки все получилось, а у меня нет? Пойду-ка я сегодня к этой Альбиночке, — сделала какой-то нелогичный вывод подруга.

Я про эту ведьму и забыла уже…

— Зачем? — поразилась я.

— Затем. Бабу-ягу отворожу. Может быть, твоя маленькая память еще помнит, что я тебе про это говорила в понедельник. А во-вторых, на всякий случай еще и Кея к себе примагничу. Снова.

— Что значит «примагничу»? — стала сверлить я взглядом светловолосую девушку.

— Ох как же с тормозами тяжко. Приворожу и его. Ясно?

— Ясно, — я не стала говорить, что такого, как Кей приворожить невозможно.

Кстати говоря, Кей с самого понедельника ни разу мне не позвонил. Наверное, все-таки обиделся из-за того эпизода на колесе обозрения. Ну ладно, это ведь, напротив, очень даже хорошо. Чем меньше солист группы «На краю» будет напоминать о себе, тем меньше я буду думать о нем. А больше — об Антоне. Хотя он и не ходил эти два дня на учебу, и, честно сказать, я скучала по нему, но вечерами он писал мне смс-сообщения. Когда я общалась с ним, мне становилось спокойнее и даже легче. Он не то что Кей, появляющийся тогда, когда ему вздумается или не появляющийся вообще…

Чтобы не расстраиваться, я старалась вообще не думать о представителях сильной половины человечества, но вот, допустим, в четверг вечером зачем-то села за письменный стол, взяла новую тетрадку в клеточку и решила рассказать о своем, наболевшем, листкам бумаги.

Эти последние недели, с тех самых пор когда неугомонная Нинка потащила меня к экстрасенсу Альбине, стали просто каким-то сумасшествием. Даже мысли мои, прежде спокойные и размеренные, как стадо барашков, охраняемых собакой-пастухом, вдруг стали беспорядочными и хаотичными, словно собака куда-то исчезла, оставив подопечных на произвол судьбы. Естественно, тут же перепуганных животных начали окружать осторожные и наглые хищники-волки. Роль главного волчары, конечно же, отводилась Кею. Да и Антоша тоже хищник. Вот куда он пропал? Что делает? Где он?

Мне требовался миниатюрный самоанализ.

Чувства. Давненько я не испытывала столько сложных и разнообразных эмоций сразу! Это и хорошо, и плохо. Но самое обидное — ни с кем не поделишься. Ниночке я такое сказать не могу — совесть не позволяет. Сестра обсмеет, Настя вообще дурой выставит, и я до сих пор с ней не виделась даже, хотя ведь именно она, как дама разумная, могла бы подсказать мне, что делать. Томасу, Леше или Эдгару я рассказывать ничего не буду.

Я почесала ручкой нос, не замечая, что оставила на нем пару волнистых синих линий.

Антон и Кей. По отношению к каждому из них я определенно что-то чувствую. Можно сказать даже, эти мои незваные чувства возникают не из-за чего-то, а вопреки чему-то!

Кей. Красив, популярен. И, да-да, и в этом надо себе признаться, он нравится мне вопреки своему мерзкому, наглому, противному, нахальному и самодовольному характеру.

Антон. С ним удобно, и он мне нравится, несмотря на то что, во-первых, он какой-то странный и совсем не стильный, а во-вторых и в самых главных, ему, наверное, до сих пор нравится моя лучшая подруга.

Я задумалась, разделила красным маркером листок на две части, одну озаглавила как «А.», вторую как «К.» и решила написать все плюсы обоих парней.

В первом столбике вышло вот что: «Добрый, честный, милый, мягкий, спокойный, надежный, дружелюбный, внимательный, скромный, ответственный, смелый, рассудительный».

Второй ограничился парой слов: «Красивый, талантливый, популярный».

Больше я ничего написать не успела, потому что в комнату ввалились Нелли и ее подружки, распевая какую-то странную песенку на очень исковерканном японском языке. Наверное, у бедных японцев уши в трубочку бы завинтились. Японский с немецким акцентом (а все девочки учили именно этот язык) — это вещь сильная.

Любительницы восточно-азиатской анимации поздоровались со мной по-японски и оккупировали компьютер, заставив меня прекратить изыскания самоанализа. Зато умудрились напомнить о самом плохом. Одна из девочек, которая буквально вчера, пока мама была в командировке, выкрасила челку в яркий розовый цвет, взахлеб начала распространяться, что «видела в Рунете кавайную фотку Кея с его девушкой!».

Я приостановилась на минуту, делая вид, что что-то забыла в шкафу. Глупая Катрина подумала со страхом, что девочка имеет в виду меня. Оказалось, мне казалось.

Перекрестись еще.

— И что у него за девица? — дружно набросились Нелька и вторая анимешница на подружку. — Та же самая, что и в школе?

А сестра кровожадно добавила:

— Вот бы ей ноги вырвать. Ба-а-ака! Тупая бака!

— Точно… Повезло же этой шинигами,[22]— вздохнула ее подруга.