более мощному Китаю, особенно если учесть, что "поворот в Азию" Обамы был направлен против Китая, а Трамп нанес ему гротескные оскорбления. Оборонная стратегия Китая провозглашает: "Китай никогда не пойдет по проторенной дорожке больших держав в поисках гегемонии" и "По мере развития экономической глобализации, информационного общества и культурной диверсификации во все более многополярном мире мир, развитие и взаимовыгодное сотрудничество остаются необратимыми тенденциями времени". Хотя мы должны сомневаться в такой скромности, Китай потенциально может доминировать в своем регионе, хотя и не в мире, как это делали США.

Военные различия между этими двумя державами по-прежнему велики. Текущие военные расходы США, вероятно, более чем в два раза превышают китайские (хотя китайская статистика довольно непрозрачна). Соединенные Штаты имеют около шестисот зарубежных военных баз, в то время как Китай в ближайшее время будет иметь от трех до пяти. США имеют несколько военных баз вблизи Китая, а Китай не имеет ни одной базы вблизи США (такое же неравенство существует и в отношении России). В 2021 году Китай будет иметь около трехсот ядерных боеприпасов, а США - четыре тысячи. К 2030 году китайцы намерены довести их количество до одной тысячи, при этом они уже обладают "ядерной триадой" - способностью запускать ракеты с воздуха, суши и моря. У США двенадцать авианосцев и два в стадии строительства, а у Китая - три. За последние шестьдесят лет Соединенные Штаты развязали множество войн за рубежом, а Китай участвовал лишь в пограничных стычках, что заставляет некоторых наблюдателей сомневаться в боеспособности Китая. Однако потенциально назревает новая гонка вооружений в области гиперзвукового оружия, космических вооружений и кибероружия, в которой Китай не отстает. Опасение состоит в том, что атака, выводящая из строя космические спутники или системы управления, может привести к непредсказуемой эскалации. В настоящее время между США и Китаем нет каналов связи по поводу такого оружия, как между США и Советским Союзом по поводу ядерного оружия. Не так сильно перекошена и экономическая мощь. В 2019 году номинальный ВВП Китая отставал от американского и опережал его, если измерять его по валовому паритету покупательной способности; однако население Китая гораздо больше, поэтому его ВВП на душу населения составляет лишь пятую часть американского. Тем не менее его экономика будет продолжать расти.

В настоящее время Китай планирует экспансию с целью восстановления полного объема бывших китайских империй. Этот ревизионизм подразумевает установление полного контроля над Гонконгом, Синьцзяном и Тибетом, а также кусочками территории вдоль границы с Индией (что, по сомнительным утверждениям режима, соответствует англо-цинскому договору 1890 г.), возвращение Тайваня и доминирование в Южно-Китайском море. Эти цели лежат в пределах империй Мин и Цин, и прошлая имперская слава имеет большое значение для современного китайского национализма. Легитимность режима заключается не только в экономическом процветании и долголетии, но и в обеспечении единства и порядка на китайских землях. Официальная китайская идеология утверждает, что столетнее подчинение иностранным державам закончилось в 1949 году. После этого Мао сделал Китай свободным, Дэн - богатым, а Си придает Китаю глобальную силу. Это национальное возрождение опирается на народный ревизионизм, хотя и подкрепляется манипуляциями режима. Широко распространено ощущение, что все эти области по праву принадлежат Китаю, что придает агрессии националистически-праведный тон, от которого нелегко отмахнуться. В то же время, как это обычно бывает в пограничных спорах, соперники в оспариваемых зонах столь же твердо уверены в справедливости своей позиции, а Индия, Япония и Вьетнам являются довольно значительными державами. На китайско-индийских границах вероятны дальнейшие MID в стратегических и статусных интересах.

Безжалостные китайские репрессии в Гонконге превратились в трагедию для населения, привыкшего к гораздо большим гражданским свободам, чем те, которыми пользуются китайцы на материке . Запад оказался бессилен вмешаться в ситуацию, за исключением риторики и экономических санкций, которые усиливают репрессии со стороны Китая. Китай, похоже, готов при необходимости уничтожить этот великий финансовый и торговый центр, который в настоящее время является ценным экономическим активом, чем уступить хоть йоту контроля. Для режима Си господство является ценностной рациональностью, которой подчинено даже экономическое процветание.

Китайское наступление в Синьцзяне, как утверждается, направлено против джихадистов. В 2013 и 2014 годах уйгуры совершили два теракта. В ответ на это Си обнародовал "всеобъемлющие рамки безопасности", призвав проявлять бдительность в отношении "вируса" джихадизма, от которого китайские мусульмане должны быть "привиты". Он призвал местных китайских чиновников "использовать органы диктатуры" "абсолютно без пощады". Эта политика показалась лидерам Коммунистической партии Китая (КПК) оправданной, когда были обнаружены некоторые контакты между уйгурами и исламистскими организациями за рубежом, а также присутствие уйгурских боевиков среди ближневосточных и афганских джихадистов. Возможно, эти боевики еще не вернули джихадизм в Синьцзян, хотя филиалы "Аль-Каиды" и ИГИЛ заявляли о своем желании это сделать. Поэтому насильственное "перевоспитание" до миллиона уйгуров и казахов заявляется как "антитеррористические превентивные репрессии". В том числе и депортация тысяч уйгурских девушек на фабрики в отдаленных провинциях Китая. Такие меры могут быть контрпродуктивными, усиливая то, что в настоящее время является минимальной террористической угрозой, что является примером путаницы причины и следствия.

Большинство материковых китайцев считают Тайвань частью своей страны, которую в 1895 г. украла Япония, а в 1950 г. Седьмой флот США не позволил Китаю вернуть ее обратно. Китайских правителей может подтолкнуть к авантюризму недавний империализм их российского союзника. Американские военные обязательства в отношении Тайваня носят неопределенный характер, и США не признают Тайвань как отдельное государство, чтобы не провоцировать Китай. Однако в мае 2022 г. президент Байден, похоже, отказался от этой "стратегической двусмысленности", пообещав защищать Тайвань в случае нападения на него Китая. Может быть, он просто отклонился от сценария, что является характерной чертой этого президента? Прокитайский элемент на Тайване ослаблен репрессиями в Гонконге, и заключение соглашения между двумя Китаями представляется маловероятным. Наиболее вероятным сценарием войны может стать то, что китайский режим, испытывающий внутренние проблемы, обратится к отвлекающей военной лихорадке из-за Тайваня. Если это приведет к попытке вторжения, то китайские войска смогут быстро осуществить ее, если только не вмешаются Соединенные Штаты. Реакция США может зависеть от их собственных внутренних соображений. Можно предположить, но маловероятно, что результатом может стать полномасштабная война между Китаем и США, однако непреднамеренная эскалация войны случалась в истории человечества слишком часто, чтобы исключить такую возможность. В данном случае ООН не поможет Тайваню, поскольку она признает Китай, но не Тайвань, а Китай является постоянным членом Совета Безопасности.

Китайцы претендуют на контроль над Южно-Китайским морем, которое называют своими "историческими водами". Это вызов нескольким азиатским странам и