– Маркарян, – сказала она, – если попадем в плен, из нас попытаются вытащить коды доступа.

– Думаешь, мне это в голову не приходило? – Маркарян проверил оружие. – Ирравель, я тебя не подведу.

– Вопрос не в том, подведешь или нет, – осторожно подбирая слова, ответила она. – Вопрос в том, предадим ли мы груз.

– Знаю.

Они внимательно посмотрели глаза в глаза сквозь визоры, отдавая должное тому, что когда-то давно вышло за рамки профессиональной дружбы. Оба знали, что скорее убьют друг друга, чем подвергнут опасности груз.

Их корабль, таранный лайнер «Ирондель», получил повреждение и пришвартовался к комете для ремонтных работ. «Ирондель» была невероятно элегантной для корабля, предназначенного исключительно для полетов в вакууме: четырехкилометровый корпус конически сужался в тончайший носовой шпиль, сзади к двум стреловидным лонжеронам крепились раструбы двигателей. Это был первый полет Ирравели в качестве капитана. Им предстоял ничем не примечательный прыжок протяженностью в семнадцать лет с Фанда в системе Лакайль 9352 к Йеллоустону, обращающемуся вокруг Эпсилона Эридана; на борту – двадцать тысяч колонистов в криокапсулах. Но произошел несчастный случай из тех, что один на тысячу: сквозь защитный лазерный экран проскочила частица межзвездной пыли, которая проделала внушительную дыру в абляционном ледяном покрытии и испарила четверть его массы. При таком раскладе шансы пережить еще одно столкновение значительно уменьшались, поэтому автоматика направила корабль к ближайшей звездной системе, где можно было достать необходимые для ремонта материалы.

Систему Лейтена 726-8 вряд ли можно было назвать гостеприимной. Человеческие колонии здесь не прижились. От них остались только стада машин-собирателей, присланных разными сверхдержавами. Корабль поймал сигнал одной такой машины и приблизился к инертной комете, на которой та обосновалась. Там должны были находиться нужные материалы. Когда комета оказалась в зоне видимости, Ирравель разбудили, и, выйдя из криосна, она сразу же поняла, что никаких материалов тут нет и в помине, просто голая комета, и все.

– Господи, – сказала тогда она, – за что нам такое наказание?

Через несколько дней ее отчаяние переплавилось в стальную решимость. Раз корабль не может безопасно лететь дальше, придется самим произвести необходимое для ремонта, махнув рукой на неисправную машину. А значит, с корабля нужно снять оборудование – столько, сколько нужно, чтобы создать устройства, способные добывать и формовать кометный лед. По грубым прикидкам, на такую работу уйдут годы. Неважно. Когда корабль сошел с курса, продолжительность его рейса и так значительно увеличилась.

Ирравель приказала разбудить остальных членов экипажа, все девяносто человек, и распределила задачи – в основном по программированию. Роботы не были разумными и выполняли только какую-то одну конкретную функцию. Ирравель подумывала, не активировать ли другие машины, перевозившиеся на «Ирондели», но чутье подсказывало, что делать этого не стоит. Терраформировщики, которых еще называли саранчой, были в тысячу раз умнее обычных машин и, в отличие от стерильных роботов, принадлежали к фон Неймановым самовоспроизводящимся созданиям. Их имело бы смысл использовать, только если бы грузу угрожала непосредственная опасность.

– Не хочешь запускать саранчу, так хотя бы разбуди сочленителей, – посоветовал Маркарян. – Пусть их всего четверо – их знания нам пригодятся.

– Я им не доверяю. Мне в принципе не улыбалось брать их на борт. Не по себе от такого соседства.

– Мне сочленители тоже не нравятся, но если они помогут быстрее отремонтировать корабль, я готов плюнуть на предубеждения.

– А я не готова. Тут мы с тобой расходимся во мнении, так что эту тему больше не поднимать.

– Понял, – ответил Маркарян и добавил, когда пауза уж слишком очевидно затянулась, – капитан.

В конце концов проблема сочленителей отошла на второй план, работа наладилась. Членов экипажа вернули в анабиоз. Ирравель и Маркарян еще немного пободрствовали, а потом тоже погрузились в сон и просыпались раз в семь месяцев, чтобы проверить, как продвигаются дела. Казалось, удастся справиться без посторонней помощи.

Но в один прекрасный день их подняли из анабиоза не по графику. Почти над самой кометой завис темный корабль, напоминающий формой грейфер. Не межзвездный. Видимо, он базировался где-то неподалеку, вероятно, в том же гало вокруг Лейтена 726-8. Его молчание не предвещало ничего хорошего.

– Думаю, это пираты, – сказала Ирравель. – Я слыхала, что пара кораблей пропала в здешних краях, но всё списали на несчастные случаи.

– Почему они так долго выжидали, перед тем как напасть?

– У них не было других вариантов. Здесь мириады комет, но для того, чтобы перескочить от одной к другой, нужно несколько световых часов. Если двигатели у тебя не межзвездные, такое расстояние быстро не преодолеешь. У них, видимо, где-то база, пункт наблюдения, может, в нескольких световых неделях отсюда. Вот они и притаились там, будто паук в центре огромной паутины.

– И что нам теперь делать?

У Ирравели на щеках заиграли желваки:

– А что делает тот, кто угодил в паутину? Драться.

Слабенькие оборонные системы «Ирондели» лишь оцарапали вражеский корабль. Не обращая на них внимания, он выпустил бурильщиков и подтянулся ближе, а потом выплюнул десятки крабообразных машин. Одна за другой они приземлялись за горизонтом, так что поверхность кометы раз за разом вздрагивала. Через несколько минут сенсоры в самых дальних тоннелях зафиксировали присутствие посторонних. Из всей команды успели разбудить только несколько человек, они распечатали арсенал и взяли пистолеты – миниатюрное ручное оружие, предназначенное для усмирения бунтовщиков, если вдруг случится маловероятный мятеж на борту. Потом немногочисленные члены экипажа заняли оборонительные позиции во всех тоннелях.

Ирравель и Маркарян – оба уже сильно на взводе – приблизились к месту, где тоннель делал поворот. Под обувными протекторами шуршал лед, почти такой же эфемерный, как дым. Приходилось следить, чтобы выбросы из скафандров не касались стен, иначе идущих обдавало перегретым паром. Ирравель снова дернулась, когда фотоны на визоре сложились в подозрительную фигуру, но затем взяла себя в руки, сказала себе, что это очередной обман зрения.

Только в этот раз это был не обман.

Маркарян открыл огонь, прикрываясь роботом. Тот накренился, в его корпусе появилась огромная дыра. Из-за поворота выскочили черные крабы, утыканные сенсорами и оружием. Первый, добравшись до поверженного робота, с легкостью разорвал его на части. Эх, если бы только защитники успели активировать и запрограммировать саранчу! Она набросилась бы на пиратов, словно стая фурий, и перемолола их в пригодную для терраформирования субстанцию…

«А может, и нас заодно», – подумала Ирравель.

В облаках пара что-то сверкнуло – электромагнитный импульс. В скафандре Ирравели будто разом заело все сочленения. Стих жалобный скулеж системы циркуляции, теперь капитан слышала лишь собственное учащенное дыхание. Что-то уперлось в ранец на спине, и Ирравель медленно развернулась, боясь упасть и задеть стену. Повсюду мельтешили машины-крабы. На полу в пещере, где их загнали в угол, валялись трупы других членов экипажа, и к ним тянулись по льду розовые кровавые следы из примыкающих тоннелей. Людей убили, а затем приволокли сюда.