Донна стояла, отвернувшись от всех, и беззвучно плакала. В душе ее звучал далекий голос, успокаивавший ее одной ночью, когда она пребывала в отчаянии. Поднимаясь на корабль, она вспомнила слова Гийома Бургундского:

«А потом, донна, потом, мы сядем на «Модену» и вернемся туда, где ваша настоящая родина».

Где она, моя настоящая родина? Что там происходит сейчас в далекой Москве? Что происходит в моем времени? Где мои родные, мои друзья? А что случилось с теми, кто был мне другом здесь? Отец Джакомо, герцог Бургундский, султан, Мари… сотни рыцарей, что я не смогла спасти? Граф де ла Марш плывет на другом корабле, меня некому утешить. Где ты, мой таинственный спаситель, что так и не открыл мне своего лица? Где вы, светлые рыцари, сражавшиеся за веру и Христа, где теперь ваши безымянные могилы?

Каким же странным оказался этот седьмой крестовый поход! Начало его преисполнило радостью все христианские народы, подарило надежду и вскоре повергло в печаль весь Запад. Никогда еще не было предпринято столько мер для обеспечения успеха экспедиции и никогда еще не было такого несчастного крестового похода. Никогда еще государь-крестоносец не был так чтим своими товарищами по оружию и никогда еще распущенность и отсутствие дисциплины не заходили так далеко в христианской армии. Но, удивительным образом, мы не чувствовали себя поверженными или разбитыми, было ощущение лишь проигранной битвы, но не полного краха. С нами был монарх, который, словно золото, испытанное несколько раз, возвращался еще лучшим, чем был, когда уехал, он был еще более почитаем своими подданными, еще более великим в глазах современников, он не забывал уроков, преподанных ему несчастьем, и с этим монархом мы вступали в новую эпоху славы и благоденствия Франции.

Корабли и галеры были набиты до отказа, все торопились покинуть Святую землю вместе с королем. Людовик уговорил легата позволить ему везти Святые Дары на своем «Монжуа», дарохранительницу торжественно загрузили на корабль, поместив ее в специальный алтарь, покрыли шелком и чеканным золотом, каждый день у нее, как у алтаря, служили службы, читали проповеди.

Несколько дней мы плыли без особых приключений, даже Николетта не страдала от морской болезни, настолько ровно и быстро двигались наши корабли. 1 мая наш флот подошел к Кипру. «Монжуа» шел впереди всех остальных кораблей. К вечеру густой туман застелил все пространство вокруг, и мы двигались наугад. В призрачно-серых тканях тумана с трудом можно было различить огоньки других кораблей, каждое судно оказалось изолированным от остальных, люди молились, и было такое ощущение, что мы подплываем к краю земли. Густой туман поглощал все звуки, эту завесу мог преодолеть только зычный голос Жослена де Курно, который давал команды матросам шедшего рядом с нами «Сент-Эспри».

«Монжуа» опередил остальные корабли и в тумане налетел на песчаную мель совсем близко от берега. Корабль два раза сильно ударился днищем, все подумали, что он получил пробоину и тонет. Началась паника, матросы в отчаянии кричали и рвали на себе одежду, капитан сказал, что спасения нет, королева бросилась к ногам короля. Людовик сам пал ниц у дарохранительницы, раскинув руки крестом, и молился, препоручая Богу всех своих людей. Многие последовали его примеру, крики понемногу утихли, слышались только плач и молитвы. Королева велела не будить своих детей, чтобы они отправились к Богу во сне, если корабль потонет. К утру оказалось, что корабль чудесным образом пробил себе дорогу в песчаной мели, в которую он врезался, и можно было бросить якорь, чтобы дождаться дня.

Пока все спали, король тихо поднялся и, опустившись на колени перед Святыми Дарами, возблагодарил Бога за спасение. При свете дня стало видно, что корабль со всех сторон окружен рифами, на которых он мог разбиться. Нижняя часть киля все же оказалась поврежденной, и лоцманы посоветовали королю пересесть на другой корабль, а этот оставить в доках Кипра на ремонте. Но король отказался, понимая, что тем самым отнимет у многих людей возможность вернуться во Францию, ведь корабли были переполнены, и тем, кто уступил бы ему место, пришлось бы остаться на Кипре. «Лучше я передам в руки Бога себя самого, мою жену и детей, – сказал король, – чем нанесу ущерб столь великому количеству людей».

Кипра достигли на веслах и под парусами, набрали свежей воды и, не задерживаясь, поплыли дальше. Жуанвилль, после того как корабль короля миновал все опасности и вышел в море, подошел к королю и спросил его, почему Бог посылает ему столько бед и испытаний, ведь Людовик своим примером не раз доказывал, что он не только глубоко верующий человек, но и истинный монарх, помазанник Божий на власть.

Тогда король подозвал к себе принца Филиппа и остальных детей и сказал им, положив руку рядом с собой на пол, на котором сидел:

– Садитесь сюда, поближе ко мне.

– Сир, мы не осмеливаемся сесть так близко к вам, – отвечал за всех Филипп.

Тогда король обратился к Жуанвиллю:

– Сенешаль, садитесь здесь.

Жан Жуанвилль послушался короля и сел так близко к нему, что его одежды касались одежд монарха. Король усадил своих детей рядом и сказал им:

– Вы плохо поступили, не выполнив с первого раза то, что я вам приказал. Смотрите, чтобы впредь такого не было.

Затем король обернулся к Жуанвиллю и сказал:

– Сенешаль, я отвечу на ваш вопрос. Господь показал нам свое великое могущество вчера, потому что одного из самых малых ветров, который так слаб, что едва может называться ветром, хватило бы, чтобы утопить короля Франции, его жену, детей и свиту. Поэтому мы должны быть благодарны Господу за те опасности, от которых он нас избавил. Посмотрите, сенешаль, мы живы, пройдя через столько болезней, ранений, испытаний, смертельных опасностей. Когда такие потрясения настигают нас, святые говорят, что это предупреждение свыше. Святой Ансельм говорил: «Боже, зачем Ты грозишь нам? Ведь от угроз Твоих Тебе ни выгоды, ни убытка нет; если бы Ты всех нас погубил, то не стал бы беднее, а заполучи Ты всех нас, то не станешь богаче». Бог посылает нам испытания не ради Своей выгоды и не во избежание ущерба Себе, а только из великой любви к нам, Он предостерегает нас своими угрозами. Он словно говорит избежавшим тяжелых болезней: «Видите, Я мог вас уничтожить, если бы захотел». Так же Он говорил нам вчера: «Видите, Я мог бы вас утопить, если бы захотел». Он побуждает нас этими угрозами и бедами, чтобы мы ясно увидели наши недостатки и избавились от того, что Ему неугодно. Не нужно роптать на Бога за посылаемые Им испытания, причину несчастий надо искать в себе. Поступим же так, и мы поступим мудро.

На следующий день флот остановился на острове Лампедуза. Решили сделать высадку, чтобы матросы смогли запастись водой и поохотиться на кроликов, которые в большом изобилии водились на острове. Мы захотели пройтись по острову вместе с королем, Людовик говорил, что там есть обитель, где живут монахи-отшельники. Действительно, территория оказалась ухоженной, был разбит сад с оливами, фиговыми деревьями, виноградом, увивавшим плетень и домики отшельников, в глубине сада шумел источник. Там же стояла молельня из извести с красным, грубой работы, крестом. Несмотря на то, что сад цвел, было заметно некоторое запустение: садовые цветы были забиты сорной травой, дорожки заросли. Когда же мы вошли в молельню, то стала понятна причина этого запустения: на земляном полу молельни мы обнаружили кости древних отшельников. Скелеты лежали, скрестив на груди руки, вытянув ноги ко входу. Похоже, что они умирали здесь от старости, и умерли давно, потому что от них остались лишь кости и грубые фрагменты рясы.