– Цыц! – строго оборвал Камень. – Потом тана’кай отправился к богам вод. «Можем ли мы жить в ваших глубинах? – взмолился он. – Дайте нам силу дышать как рыбы, и мы будем служить вам в ваших океанах». Увы, боги вод не помогли. «Люди забрасывают крючья в наши сердца и вытаскивают оттуда тех, кого мы защищаем. Если вы станете жить здесь, они вас сожрут». И мы не смогли там жить.

И последними тана’кай, отчаявшись, навестил самых могущественных богов – богов гор. «Мои люди умирают, – взмолился он. – Прошу вас. Позвольте нам жить на ваших склонах и поклоняться вам, и пусть ваши снега и лед станут нам защитой».

Боги гор думали долго. «Вы не можете жить на наших склонах, – сказали они, – ибо нет там жизни. Это место для духов, а не для людей. Но если вы придумаете, как сделать его местом для людей и духов, мы защитим вас». И вот тана’кай вернулся к богам вод и сказал: «Дайте нам вашей воды, чтобы мы могли ее пить и жить в горах». И ему пообещали воду. Тана’кай отправился к богам деревьев и попросил: «Дайте нам ваши плоды от щедрот ваших, чтобы могли мы есть и жить в горах». И ему пообещали плоды. Потом тана’кай вернулся к горам и сказал: «Дайте нам тепло, что храните в сердце своем, чтобы смогли мы жить на вершинах ваших пиков».

И сделанное им понравилось богам гор, которые увидели, что ункалаки готовы к тяжелому труду. Они не станут обузой для богов, но сами решат свои проблемы. И вот боги гор втянули пики в себя, сделав место для вод жизни. Океаны были созданы богами вод. Трава и плоды стали подарком от богов деревьев. А тепло из сердца гор дало нам место, где можно жить.

Камень откинулся на спинку стула, сделал глубокий глоток из своей кружки, с грохотом опустил ее на стол и ухмыльнулся.

– Выходит, боги, – проговорил Моаш, обхватив руками собственную кружку, – были довольны тем, что вы решили проблемы сами… хотя, по правде, вы пошли к другим богам и попросили их о помощи?

– Цыц! – возмутился Камень. – Хорошая история быть. И правда.

– Но ты сам сказал, что вы призвали воду, которая породила озера наверху, – напомнил Сигзил. – Значит, там горячие источники. Я был прав.

– По-другому быть, – ответил Камень и махнул рукой Ка, а потом сердечно улыбнулся и просительно помахал кружкой.

– В смысле?

– Не просто вода быть. Вода жизни. Соединение с богами. Когда ункалаки плавают в ней, время от времени им открывается край богов.

Услышав это, Каладин подался вперед. Он рассеянно размышлял о том, как бы помочь Восемнадцатому мосту решить проблемы с дисциплиной. Но слова рогоеда его поразили.

– Край богов?

– Они там жить. Воды жизни, они позволять видеть этот край. В нем, если повезет, можно пообщаться с богами.

– Ты поэтому можешь видеть спренов? – спросил Каладин. – Потому что плавал в тех водах и они что-то в тебе изменили?

– Не часть истории. – Тут Камню принесли вторую кружку эля. Он одарил Ка широкой улыбкой. – Ты очень чудесная женщина. Если придешь на Пики, я сделать тебя семья.

– Просто оплати свой счет! – Ка закатила глаза. Когда она отошла в сторону и начала собирать пустые кружки, Питт ринулся ей на помощь и удивил всех, собрав несколько кружек с соседнего стола.

– Ты можешь видеть спренов, – настаивал Каладин, – из-за того, что случилось с тобой в тех водах.

– Не часть истории быть, – возразил Камень, пристально глядя на него. – Дело… не только в этом. Я больше ничего не сказать.

– Хотел бы я побывать там, – пробормотал Лопен. – И окунуться.

– Ха! Для чужака это смерть, – ответил Камень. – Я не позволить тебе плавать. Даже если ты победить меня сегодня в состязании выпивох. – Он многозначительно вскинул бровь, глянув на кружку Лопена.

– Чужаки, осмелившиеся поплавать в изумрудных бассейнах, умирают, – пояснил Сигзил, – потому что вы казните любого чужака, который их хотя бы тронет.

– Нет, все не так. Слушай предание. Не будь занудой.

– Это просто горячие источники, – проворчал Сигзил, но вернулся к своей выпивке.

Камень закатил глаза:

– Сверху вода быть. Снизу не быть. Что-то другое быть. Вода жизни. Край богов. Это правда быть. Я сам встречал бога.

– Бога вроде Сил? – спросил Каладин. – Или, может быть, спрена реки? – Они попадались не часто, но, предположительно, время от времени произносили несложные фразы, как спрены ветра.

– Нет! – Камень подался вперед с видом заговорщика. – Я видел Луну’анаки.

– Да что ты говоришь! – съехидничал Моаш. – Чудо-то какое!

– Луну’анаки, – продолжил рогоед, – это бог путешествий и озорства. Очень могущественный бог. Он явился из глубин океана-на-пике, из царства богов.

– Как он выглядел? – Лопен вытаращил глаза.

– Как человек, – сказал Камень. – Может, алети, хотя кожа светлее. Очень угловатое лицо. Наверное, красивое. Белые волосы.

Сигзил встрепенулся:

– Белые волосы?

– Да, не седые, как у старика, но белые, хотя он молодой. Болтать со мной на берегу. Ха! Насмехаться над моей бородой. Спросить, какой сейчас год по календарю рогоедов. Счел мое имя смешным. Очень могущественный бог.

– Ты испугался? – поинтересовался Лопен.

– Нет, конечно. Луну’анаки не может причинить вред людям. Запрещено другими богами быть. Все это знают. – Камень прикончил вторую кружку одним глотком и с широкой улыбкой помахал ею в воздухе, снова обращаясь к проходившей мимо Ка.

Лопен поспешно допил первую кружку. Сигзил казался обеспокоенным и выпил едва ли половину своего эля. Он пялился на недопитое, но, когда Моаш спросил, в чем дело, сослался на усталость.

Каладин наконец-то глотнул из своей кружки. Лависовый эль, пенистый и сладковатый. Напоминающий о доме, хотя пить его Кэл начал лишь в армии.

Остальные уже обсуждали вылазки на плато. Садеас, похоже, не подчинился приказу о совместных вылазках. Некоторое время назад он отправился в одну из них сам, добыл светсердце прежде, чем кто-то успел туда добраться, а потом выбросил его, словно какую-нибудь безделицу. Но всего пару дней назад Садеас и Рутар отправились вместе в другую вылазку – ту, в которой не должны были участвовать. Князья заявили, что не сумели добыть светсердце, но ни для кого не было секретом, что они победили и спрятали трофей.

Военные лагеря гудели от таких неприкрытых пощечин Далинару. Садеас подливал масла в огонь, выражая свой гнев по поводу того, что его дознавателей не пускают в военный лагерь Далинара, чтобы поискать там «важные факты», по его словам связанные с безопасностью короля. Для него все это было игрой.

«Кто-то должен покончить с Садеасом, – думал Каладин, потягивая эль, болтая прохладную жидкость во рту. – Он ничем не лучше Амарама – столько раз пытался убить меня и моих людей. Разве у меня нет основания или даже права оказать ему ответную услугу?»