Каладин учился тому, что умел делать убийца. Например, бегать по стенам, достигая окон, которые считались недоступными. Он мог навестить лагерь Садеаса в ночи. Сияющий, яростный…

Каладин принес бы в этот мир справедливость.

Он нутром чуял ошибку в рассуждениях, но логика не помогала ее отыскать. Юноша выпил еще немного и обвел комнату взглядом, опять подметив, какие все расслабленные. Такова их жизнь. Работай, потом развлекайся. Им этого хватало.

Он не такой. Ему нужно что-то еще. Каладин достал светящуюся сферу – обычный бриллиантовый светосколок – и принялся рассеянно катать его по столу.

Примерно через час после начала разговора, в котором капитан принимал участие лишь время от времени, Моаш легонько ткнул его в бок и прошептал:

– Ты готов?

– Готов? – Кэл нахмурился.

– Ага. Встреча в задней комнате. Я видел, как они вошли некоторое время назад. Они уже ждут.

– Кто… – Каладин осекся, сообразив, о чем речь. Он обещал, что встретится с друзьями Моаша – людьми, которые пытались убить короля. Каладин похолодел, и в комнате как будто сделалось прохладно. – Так ты поэтому настаивал, чтобы я пошел с вами сегодня?

– Я думал, ты сам все понял. Идем.

Каладин опустил взгляд на свою кружку с желтовато-коричневой жидкостью. Наконец осушил ее до дна и встал. Надо узнать, кто эти люди. Долг требовал этого.

Моаш извинился за них обоих, сказав, что заметил старого друга, которого хотел познакомить с Каладином. Камень, на вид совершенно трезвый, рассмеялся и помахал – дескать, идите. Он пил уже… шестую кружку? Седьмую? Лопен захмелел после третьей. Сигзил не допил даже вторую и, судя по всему, не желал продолжать.

«Вот и все соревнование», – подумал Каладин, позволяя Моашу увести себя. В таверне все еще толпилось много народа, но она уже не казалась переполненной, как раньше. В дальнем конце зала виднелся ряд дверей, что вели в уединенные обеденные комнаты вроде тех, какими пользовались богатые торговцы, пожелавшие быть подальше от грубых посетителей общего зала. Возле одной из них в ленивой позе стоял смуглый мужчина с весьма длинными ножами на поясе. Наполовину азирец или просто очень загорелый алети. Он не сказал ни слова, когда Моаш открыл дверь.

– Каладин… – Голос Сил. Где же она? Похоже, сделалась невидимой и для него. Неужели она так поступала раньше? – Будь осторожен.

Капитан вошел в комнату следом за Моашем. Внутри за столом сидели трое мужчин и женщина, пили вино. У дальней стены стоял еще один охранник с мечом на поясе – завернулся в плащ и опустил голову, словно ничего вокруг не замечая.

Двое из сидящих, включая женщину, были светлоглазыми. Этого следовало ожидать, принимая во внимание осколочный клинок, но Каладин все равно пришел в замешательство.

Один светлоглазый немедленно встал. Он был, наверное, чуть старше Адолина, с черными как смоль и аккуратно уложенными алетийскими волосами. Мужчина носил открытый сюртук, под которым виднелась богатая на вид черная рубашка с вышитыми белыми лозами, что вились вокруг пуговиц, и широкий длинный шарф.

– Итак, вот он, знаменитый Каладин! – воскликнул незнакомец и, шагнув вперед, вознамерился пожать Каладину руку. – Клянусь бурей, я очень рад встрече с тобой. Спасти самого Далинара, тем самым поставив Садеаса в неудобное положение? Прекрасное представление, друг. Прекрасное представление!

– А вы кто? – спросил Каладин.

– Патриот. Зови меня Грейвс.

– Осколочник?

– Сразу к делу, верно? – проговорил Грейвс и жестом указал новичку его место за столом.

Моаш немедленно сел, кивнув другому человеку за столом – с темными, глубоко посаженными глазами и короткими волосами. «Наемник», – догадался Кэл, подметив тяжелые кожаные доспехи и топор рядом со стулом. Грейвс продолжал указывать, но Каладин не торопился, изучая молодую женщину. Она чинно потягивала вино из чаши, держа ее двумя руками, свободной и спрятанной в рукаве на пуговицах. Миловидная, с поджатыми красными губами и волосами, забранными в высокую прическу, утыканную разнообразными металлическими украшениями.

– Я вас знаю, – сказал Каладин. – Вы из клерков Далинара.

Она с опаской посмотрела на него, стараясь не выдавать напряжения.

– Данлан – член свиты великого князя, – подтвердил Грейвс. – Пожалуйста, Каладин. Сядь. Выпей вина.

Тот сел, но не налил себе выпить.

– Вы пытаетесь убить короля.

– Он и в самом деле прямолинейный, да? – спросил Грейвс Моаша.

– Еще у него слово с делом не расходится, – ответил Моаш. – За это мы его и любим.

Грейвс повернулся к Каладину:

– Мы патриоты, как я уже сказал. Патриоты Алеткара. Алеткара, каким он мог бы быть.

– Патриоты, которые желают убить правителя королевства?

Грейвс подался вперед, положив на стол сцепленные руки. Его веселость слегка утихла, и это было хорошо – она все равно отдавала фальшью.

– Ну что ж, давай разберемся с этим. Элокар – неимоверно плохой король. Уверен, ты сам это заметил.

– Мне не положено судить о короле.

– О, прошу тебя! Хочешь сказать, ты не видел, как он себя ведет? Это балованный, раздражительный параноик. Элокар превращает обсуждения в споры, предъявляет ребяческие требования вместо приказов. Он буря, которая сметет это королевство с лица земли.

– Ты хоть знаешь, какую политику он вел, прежде чем Далинар за него взялся? – поинтересовалась Данлан. – Я провела последние три года в Холинаре, помогая тамошним клеркам разобраться с беспорядком, в который Элокар превратил королевские архивы. Одно время он подписывал практически что угодно, превращая это в закон, если его должным образом упрашивали.

– Он не годится для трона, – вмешался темноглазый наемник, чьего имени Каладин не знал. – Из-за него погибают хорошие люди. А этому негодяю Садеасу сошла с рук государственная измена.

– И поэтому вы пытаетесь убить его? – требовательно спросил Каладин.

Грейвс посмотрел ему в глаза:

– Да.

– Если король уничтожает свою страну, – проговорил наемник, – разве у народа не появляется право – точнее, долг – убрать его?

– Если его и впрямь уберут, – встрял Моаш, – что тогда случится? Спроси себя, Каладин.

– Скорее всего, на трон сядет Далинар, – произнес Кэл. У Элокара был сын в Холинаре – совсем еще младенец. Даже если Далинар только провозгласит себя регентом при законном наследнике, он будет править.

– С ним во главе королевства все пойдет куда лучше, – сказал Грейвс.

– Он и так здесь почти всем заправляет! – воскликнул Каладин.

– Нет, – возразила Данлан. – Далинар себя сдерживает. Он знает, что должен занять трон, но колеблется из любви к мертвому брату. Другие великие князья считают это слабостью.