В пехотной роте, где служил рядовой Джон Холл, один солдат неожиданно заявил: «Я больше не пойду в патрули»[1019]. Его товарищи уговаривали его передумать, предупреждая, что его выгонят из армии с лишением всех прав и привилегий, но он упорно стоял на своем: «Мне плевать. Я не хочу умирать». Его отправили в тыл для дисциплинарного разбирательства, однако он был всего лишь одной из первых ласточек. Новобранцев, которые были очевидцами и даже участниками массовых протестов на улицах Чикаго во время августовского съезда Демократической партии, было трудно убедить в том, что эта война стоит того, чтобы в ней погибнуть.

В письме одного уважаемого профессора истории из Нью-Йорка, опубликованном в The New York Times 2 сентября, нашло отражение то глубокое замешательство, в котором пребывало большинство американцев всех политических окрасов. Автор писал, что, будучи членом Демократической партии на протяжении 24 лет, он сомневается, стоит ли участвовать в ноябрьских выборах, поскольку «мне кажется, что электорат, который, скорее всего, проголосует за Хьюберта Хамфри, заслуживает того, чтобы избрать Ричарда Никсона». Кандидат от Республиканской партии прекрасно осознавал, что его шансы на победу в значительной степени зависят от его способности убедить достаточное число избирателей в том, что он — и только он — может положить конец этой войне, не подвергая США открытому унижению. Никсон позволил распространиться слухам, хотя изначально их источником был не он сам, а введенный в заблуждение журналист, что у него имеется некий секретный мирный план, который будет обнародован, как только он станет президентом. Никакого конкретного плана не было: на самом деле Никсон просто намеревался сыграть на страхе коммунистов, что он, непримиримый ястреб холодной войны, будет готов пойти на самые крайние меры, если те откажутся заключить сделку. 25 октября он предпринял попытку сорвать план Джонсона прекратить бомбардировки Северного Вьетнама посредством тайной двойной игры, целью которой было отсрочить достижение любых мирных договоренностей до дня голосования, в частности убедив президента Южного Вьетнама Тхиеу — при посредничестве мадам Шеннолт, вдовы Клэра Шеннолта, легендарного командующего авиаэскадрильей в Китае во время Второй мировой войны, — бойкотировать парижские переговоры.

Неделю спустя, 31 октября, в запоздалой попытке нанести контрудар по республиканскому кандидату Линдон Джонсон выступил с телеобращением к нации, объявив о том, что он только что распорядился полностью прекратить бомбардировки Северного Вьетнама. Неизвестно, насколько эти политические игры повлияли на исход выборов, но, как бы то ни было, в январе 1969 г. с перевесом менее чем в 1 % голосов над Хамфри Ричард Никсон стал президентом Соединенных Штатов. С этого момента война Джонсона стала войной Никсона. Однако, как последний написал в своих мемуарах, «речь шла не о том, выводить войска или нет, а о том, как именно они будут уходить и что они оставят после себя»[1020].

Как-то вечером в декабре 1968 г. Фрэнк Скоттон зашел в сайгонский отель Continental Palace и застал неприглядную сцену: трое пьяных американских солдат осыпали оскорблениями группу южновьетнамских политиков. Скоттон вмешался и заставил своих соотечественников уйти, но один из вьетнамских сенаторов был настолько обескуражен, что не переставал твердить: «Как такое возможно? Как такое возможно?»[1021] Скоттон ответил ему, что такова участь любой нации, которая неспособна за себя постоять. Молодая врач-коммунист Данг Тхюи Чам в 1969 г. встретила Тет вместе с отрядом ВНА, проходившим через ее полевой госпиталь на новое место дислокации. Окруженная незнакомыми людьми, в свой третий Новый год на Юге она испытала такой острый приступ меланхолии, что рано покинула праздник и пошла в свою скромную хижину: «Под порывами холодного ветра… на меня навалилась безмерная грусть и тоска… Вместо того чтобы привыкнуть к одиночеству в чужом краю, черпать силы в теплоте и дружелюбии людей… я чувствую себя ничуть не лучше, чем в первые дни. Единственное, чего я сейчас по-настоящему хочу, — это вернуться в наше теплое семейное гнездышко к маме и папе… Я по-прежнему маленькая девочка, которая хочет, чтобы ее баловали»[1022]. Этот душевный порыв убежденной коммунистки мало чем отличался от вспышек сентиментальности, присущих ее ровесницам в капиталистических странах в тысячах километрах отсюда.

Ни вьетнамцы, ни американцы не заметили больших перемен на полях сражений после смены власти в Белом доме и штаб-квартире КОВПВ. Президент Никсон хотел мирного урегулирования, но не желал получить клеймо «капитулянта»: в своей январской инаугурационной речи он ни словом не упомянул про Вьетнам. Его советник по национальной безопасности Генри Киссинджер позже писал: «Самым важным для нас было сохранить доверие[1023], — хотя вернее было бы сказать: „видимость доверия“, — десятков миллионов людей, которые, полагаясь на американские гарантии, связали свою судьбу с нашей». В 1969 г. война по-прежнему обходилась Соединенным Штатам в $2,5 млрд в месяц и в более чем в 200 американских жизней в неделю — на треть меньше, чем в 1968 г., но больше, чем в 1967 г. На протяжении всего года американские войска во Вьетнаме расходовали в среднем 128 400 тонн боеприпасов в месяц. В июне Дэн Баллок, чернокожий уроженец Бруклина, Нью-Йорк, стал самым молодым американцем, погибшим на этой войне. Соврав на вербовочном пункте о своем возрасте, этот 14-летний подросток позже написал сестре: «Кажется, я вступил в морскую пехоту в неподходящее время. Молитесь за меня, потому что я вряд ли вернусь домой». Через 21 день после высадки в Дананге он погиб от взрыва ранцевого заряда, который коммунисты подбросили в их бункер.

Медведеподобный, в вечно мятой форме, генерал Крейтон Абрамс был едва ли не полной противоположностью элегантному, безупречно отутюженному Уэстморленду. Бывший звездный игрок школьной футбольной команды в Спрингфилд, Массачусетс, блестящий командир бронетанкового полка в армии генерала Паттона во время Второй мировой войны, 54-летний командующий получил на удивление радушный прием у американских СМИ, которые ожидали от него свежего подхода. Но, помимо смены вывески с «искать и уничтожать» на «зачищать и удерживать», с приходом Абрамса стратегия ведения военных действий во Вьетнаме мало изменилась. Преемник Уэстморленда понимал, что на фоне нарастающих антивоенных настроений в Соединенных Штатах ему нужно действовать быстро. А поскольку большинство подразделений ВК и ВНА старались избегать прямых столкновений с американскими войсками, энергичный Абрамс настаивал на том, чтобы по максимуму использовать огневые контакты для уничтожения врага. Он приказал, чтобы все американские офицеры уровня командиров роты и выше давали объяснения, почему они позволили противнику разорвать контакт[1024].