Но сестрица Ми уже не слушала Фэн Чунь. Захлопнув меню, она отодвинула его к краю стола, подозвала администратора и продиктовала, что им нужно приготовить. Она заказала суп с уткой и желтой грушей, который долго томили на медленном огне, запечатав горшок сверху слоем глины, — потому что осенью именно такой суп особенно вкусен и подходит по сезону. Зимой, например, годится исключительно суп из свиных ребрышек и лотосового корня, поскольку лотосовый корень не приобретает нежную консистенцию до первых холодов. Еще она заказала порцию белого леща. Обычно в больших городах предлагают в основном пресноводную рыбу, а из дикой рыбы в меню присутствует лишь белый лещ. Однако дикая рыба — она и есть дикая рыба, даже несвежая, она в тысячу раз вкуснее, чем искусственно выведенная, совсем другое качество! Из овощных блюд сестрица Ми выбрала жареные овощные стрелки. Готовить их надо так: разогреть на чугунной сковороде масло, но налить его не слишком много; если пережарить, то исчезнет естественный аромат. Перец в это блюдо не кладут, однако по желанию в самом конце можно добавить немного чеснока. Что еще подать к столу? Салат «Три полоски»: порезанное полосками мясо, нашинкованная капуста, натертый сладкий картофель — все приправленное сушеным красным перцем, ломтиками маринованного имбиря и чесноком.

Сестрица Ми предупредила администратора:

— Обязательно скажи повару, что это заказ сестрицы Ми с Шуйтацзе, урожденной жительницы Ханькоу. Чтоб не делал тяп-ляп, решив, будто готовит для приезжих туристов!

С этими словами сестрица Ми сунула пятиюаневую купюру в карман администратора. Тот послушно поддакивал:

— Сестрица Ми, не беспокойтесь!

Фэн Чунь, совершенно ошарашенная, сидела напротив с чашкой чая. Когда администратор ушел, она выдохнула:

— Ого, вот это круто! Даже пока слушала, уже слюнки потекли! Я никогда не видела, чтобы ты готовила, а столько всего знаешь! Недаром все сравнивают тебя с А-Цин из той пьесы. Сегодня и я убедилась в том, что это так!

— Да ты же ни черта не знаешь, кто такая А-Цин! — Сестрица Ми пристально посмотрела на Фэн Чунь, хотя ей и польстили эти сладкие речи. Сестрица Ми понимала, что Фэн Чунь вообще не в курсе, чем примечательна А-Цин. Она родилась уже после «Культурной революции» и не могла постичь скрытый смысл некоторых исторических реалий. Сестрица Ми буркнула: — Деточка моя, в уханьской кухне столько всего вкусного. Каждое время года — какое-то сезонное блюдо. То, что я сегодня заказала, — это классическое осеннее меню. Ох, похоже, ты вообще не разбираешься в местной еде, даром что родилась здесь!

Фэн Чунь задумалась: «Она ведь права. Как это я раньше ела все подряд?»

Им стали приносить одно за другим заказанные блюда. Фэн Чунь набросилась на еду, ела и после каждого кусочка громко нахваливала:

— Мамочки, какая вкуснотища!

От удовольствия Фэн Чунь даже притопывала под столом. Она снова стала живой, раскрепощенной девочкой, отчего по лицу сестрицы Ми расползлась широкая улыбка. Они ели с удовольствием, но какое же веселье без выпивки. Сестрица Ми велела принести им алкоголь.

Фэн Чунь принялась отнекиваться:

— Я не пью!

— Да хватит уже этой чепухи, что значит «не пью»!

— Но я действительно не пью, — оправдывалась Фэн Чунь.

— Пей давай. С алкоголем история такая: все могут пить, главное, чтобы нравилось, ну и нужно отважиться выпить. Ты сегодня отважишься со мной выпить?

Фэн Чунь собрала всю свою смелость в кулак и ответила:

— Да!

Им принесли бутылку «Будвайзера» и два бокала. Каждая взяла свой бокал. Белый лещ оказался очень острым, губы Фэн Чунь раскраснелись, во рту горело. Она не слишком-то знала, как вести себя за столом, поэтому схватила бокал и с бульканьем сделала огромный глоток, пытаясь потушить пожар во рту, и так осушила весь бокал. Затем постучала кулаком по груди и уставилась на сестрицу Ми, осознавая, что перед глазами все поплыло и в голове помутилось. Фэн Чунь пробормотала себе под нос:

— Оказывается, пиво ничего так…

После налила еще и снова выпила до дна. Это произошло так быстро, что сестрица Ми свой бокал даже поднять не успела.

Фэн Чунь сказала:

— Очень приятно. Похоже, я и впрямь умею пить. — Она принялась за еду, запивая все пивом. Девушка то и дело хлопала по столу рукой и нахваливала, даже сообщила, что отродясь не ела такой вкуснятины. Ее глаза сияли все сильнее, в них блестела молодость. Сестрица Ми воспользовалась мобильным телефоном, чтобы посмотреть на свои глаза; на нее нахлынуло ощущение мимолетности, и она быстро отложила телефон, перевернув экраном вниз. Сестрица Ми съела не очень много, попробовав чуть-чуть от каждого блюда, и теперь просто сидела с бокалом пива и сигаретой, пила и курила, наблюдая за тем, как ест Фэн Чунь. Той по-настоящему нравилось, и сестрицу Ми это очень радовало, она время от времени смеялась. Им принесли еще бутылку пива. Сестрица Ми велела Фэн Чунь не торопиться, есть и пить потихоньку. Фэн Чунь уже утолила голод и жажду; она повеселела и говорила в два раза громче — даже не говорила, а тараторила куда более приятным, чем обычно, голосом:

— Да-да-да! Я хочу неторопливо есть и пить. Хочу научиться наслаждаться жизнью! И вообще, хочу многому у тебя научиться!

Сестрица Ми покачала головой и сказала, что сыпать цитатами из интернета глупо. На это Фэн Чунь сообщила, что глупо притворяться старой брюзгой. И они обе рассмеялись.

Они хотели поговорить о жизни. У женщин всегда так: они становятся хорошими подругами, и когда градус доходит до определенной степени, возникает желание поговорить по душам. Сестрица Ми рассказала Фэн Чунь о трех людях, которые сыграли важную роль в ее жизни: Сун Цзянтао, его мать и… некий мужчина.

— А кто он? — допытывалась Фэн Чунь.

— Я не могу назвать его имя, — заартачилась сестрица Ми. — Не могу, и все тут. Скажу только одно: он много для меня значил.

— Ладно, пусть будет просто «некий мужчина».

А про себя Фэн Чунь воскликнула: «Ого-го-го! У сестрицы Ми кто-то есть!»

Сун Цзянтао считался самым открытым парнем на улице Шуйтацзе, причем его открытость не обычного толка, такая манера свойственна всей их семье: если кому-то из друзей что-то требовалось, он был готов отдать последнюю рубашку. В какой-то момент чуть ли не все мальчишки с улицы Шуйтацзе столовались и ночевали у них дома. Его мама всегда готовила рис в большой рисоварке. Среди мальчишек, кстати, был и Чжоу Юань. Их семья пользовалась на улице Шуйтацзе таким же авторитетом, какой имел в Китае Мао Цзэдун. Изначально им принадлежали целых три больших дома в квартале Ляньбаоли,