догнали меня уже за дверью. Весь вечер, а это была суббота, метался по улицам. Хотелось напиться, подраться или разворотить что-нибудь. По моим впечатлениям в городе не осталось ни одного не тронутого мной столба. В конце концов я отбил себе руки и ноги, продрог и мог думать исключительно о том, чтобы прийти домой согреться и как-нибудь унять боль в конечностях.

На следующий день в воскресенье отключил телефон и провалялся в кровати, проклиная дрянь, испортившую мне жизнь.

А в понедельник был обычный рабочий день в том самом офисе, где мы постоянно пересекались со Светкой. К моему большому разочарованию она не уволилась из Компании. Не удивлюсь, если безмозглая чувырла ждала этого от меня. Не знаю. Для всех мы просто разошлись, оставшись добрыми друзьями. Я, сжав зубы, так вошел в эту роль, что практически и сам в нее поверил, и позволил предательнице считать себя прощенной. За что теперь и расплачиваюсь.

Лежу в номере отеля, время к полуночи, надо спать, но не могу. Мучает простейший вопрос, что такое измена. Девушка встречается с парнем, собирается за него замуж, живет с ним практически семьей и в один прекрасный момент начинает заглядываться на другого. Это измена или нет? А вот она уже строит этому другому глазки. Это уже измена или нет? А когда она начинает кокетничать с другим парнем, перезваниваться, переписываться. Это уже измена или еще нет? А поцелуи? Это уже измена или все еще нет? Или измена, это только когда она уже переспала с другим?

Кто и где определил границу, отделяющую измену от дружеского общения? На мой взгляд измена начинается внутри человека, в его душе. В тот момент, когда он про себя подумал, что может завести интрижку в тайне от своего партнера. На мой взгляд измена – это нравственная категория, а не физическая.

Достигнув в мыслях практически глубин мироздания, я засыпаю.

Глава 3. Рим

Светлана

Время около девяти. Поезд мчит сквозь темноту. Мелькающие за окном огни создают ощущение, что несемся сквозь галактику в космическом шаттле. Впрочем, долго любоваться мельтешением фонарей не интересно. Ужин съеден, спать рановато, и мы, обнявшись, можно сказать, вжавшись друг в друга, лежим на нижней полке своего межгалактического шаттла. Никому не хочется лезть наверх. Каждый лениво надеется на добрую волю спутника.

– Давай, что ли фильм посмотрим по моему ноутбуку, – предлагаю я.

– Что будем смотреть? – насмешливо интересуется Пашка. Он явно приступает к разыгрыванию нашего постоянного репертуара, и мой ответ ему приблизительно известен.

– Только не ужасы, – выдаю свою традиционную реплику.

– И только не лавстори, – собственно, интерпретация пьесы регулярно меняется в зависимости от настроения и обстоятельств, но приблизительное направление действия известно и роли распределены.

– Хорошо. Открываем торги. Что у нас есть более-менее нейтральное? – заученно, глядя в потолок, повторяю свою партию.

– А чем тебе ужастики не нравятся? Встряхнешься немного. Это же не в жизни, а в кино, – как обычно поддразнивает меня Чернышов.

– Замечательно, что это всего лишь кино. Но я даже после кино постом спать не смогу. Моя тонкая нервная организация сильно беспокоится за судьбы героев, – добавляю немного экспрессии и конъектурную привязку к сегодняшней реальности, – ты же сам говорил, что сегодня обязательно надо выспаться, ведь завтра по Риму целый день гулять. Мне, также как и тебе, необходимо быть в прекрасной форме. Так что лучше давай без ужастиков и без «тяжелых». Сам знаешь, если в фильме через одного убивают, да еще показывают это со всеми кровавыми подробностями, то я пас. И, кстати, если главный положительный герой погибает, то тоже. Даже если и без подробностей.

– Так вообще смотреть нечего тогда. Для тебя подходят исключительно слюнявые со слащавым концом.

– Павлушенька, не обязательно со слащавым, можно и с открытым. Ты же, наверно, знаешь, что открытый конец – это когда мы сами додумываем, чем же закончится история, – хочется позлить паршивца, поэтому специально разжевываю смысл выражения. Со злорадным удовлетворением вижу, как напрягается его лицо. Чернышова всегда раздражает такой менторский поучительный тон. – Я, конечно, неопределенность не очень люблю, но по крайней мере можно заверить себя, что все будет хорошо. Лучше уж так, чем когда точно знаешь, что герой помер.

– Ясно, – Пашка, наконец, встает и достает из рюкзака мой ноутбук, – что у нас с фантастикой?

– Можно, но легкую. Пашенька, все то же самое. Если много стреляют и убивают налево и направо, то это не ко мне. Я девушка ранимая. Моя нервная система…

– Триллер?

– Ну триллер – это же не ужастик и не боевик? Я правильно понимаю? Просто идет напряженная ситуация. Если с хорошим концом, то почему бы нет. Чернышов, ну что ты в самом деле? – не выдерживаю, потому что мне немного надоел этот традиционный перфоманс. – Ты же сам прекрасно знаешь, какие фильмы я смотрю. Прекрати выпендриваться.

– По науке триллер вызывает волнение, напряжение или страх, – ехидно просвещает меня мстительная вредина.

– Мне, пожалуйста, триллер без страха. Я и волнение-то с напряжением плохо переношу.

– И куда же ты переносишь волнение и напряжение? – откровенно издевается Чернышов.

– Хожу водички попить в самые пиковые моменты. А то ты не в курсе?!

– Н-да. Ну и как с тобой вместе фильмы смотреть? Тебя же хватает лишь на «мыло».

– Ну а чем тебе не нравятся комедии или хорошие любовные истории, а лучше все вместе. Там же тоже иногда бывает и фантастика, и напряжение. Главное, что там ничего нет про смерть. Ну или есть, но так… дальним фоном.

– Светочка, смотреть можно что угодно. Просто не интересно. Там же с первых кадров становится понятен конец.

– Ну и что. В чем проблема? В фильме иногда важен не результат, реально известный с самого начала, а процесс, – начинаю подлизываться к своему спутнику, намекая, что пора заканчивать препирания. – Ну тогда детектив, где поменьше стрелялок. Там и конец не известен, и напряжение бывает, а если найдешь с любовной линией или комедийной, то вообще красота.

– Ок. Сейчас поищу детектив.

Аллилуйя! Пьеса заканчивается выбором комедийного детектива «Охотник за головами» с Дженнифер Энистон. Занавес падает, зрители рукоплещут. Актеры дружно садятся смотреть фильм. Впрочем, спорила я в этот раз зря. Меня вырубает задолго до конца фильма. Точка в еще одном негласном споре, кто полезет наверх, поставилась сама собой.

Как ни странно, сон покидает меня часов в семь утра. Пашка дрыхнет наверху. Сажусь по-турецки с ногами на полку и изучаю вид из окна. Пейзаж не радует