подъезда остановился лимузин. Водитель помог выйти женщине в длинном бордовом пальто. Это была Валерия, жена Нестерова и дочь губернатора Федулова. Она подняла голову и взглянула на окна их здания, затем уверенно, решительной походкой направилась ко входу.

— События развиваются, — произнесла Юля, продолжая стоять спиной к работающей за своим столом Даше. — Мадам Нестерова явилась. Видно, кто-то в лесу сдох или карты легли так, что нужен ход королевы.

— Ты так считаешь? — ровно спросила Даша.

— Да не я так считаю. Просто иначе уже никак не выходит.

Юлия повернулась и вызывающе посмотрела Даше в глаза.

— Что? — нервно произнесла та. — Ты второй день кажешься мне беременной злостью и все не разродишься особо обидным оскорблением.

Юля рассмеялась, что было больше похоже на оскал.

— Смешно. Ты настолько непосредственна в своем ощущении себя как пупа земли, что раскололась, не дожидаясь вопросов. Даша, я хоть словом намекнула, что считаю тебя причастной к тому, что Нестеров оказался под плитой организованных неудач или репрессий, а его мадам явилась в контору? Хотя она сейчас совершенно точно должна быть в особняке папеньки, куда отправилась с сыном на празднование его юбилея. И собиралась сидеть там еще как минимум неделю. Мне Влад такие вещи рассказывает.

Юлия пристально уставилась на Дашу.

— Я должна как-то прокомментировать твою констатацию? — невинно уточнила та.

— А ты не так проста. Лукавая сучка. Это еще не оскорбление, которое я пока не родила, это почти любя. Слушай, мне надоел этот треп вокруг да около. Давай я выстрою ситуацию. Мне вообще сюжеты даются лучше, чем тебе. Ты непревзойденный мастер по части ахов и вздохов. Итак. Вечером ты после работы спокойно уходишь домой, как обычно. Там тебя ждет любящий и не сильно любимый муж. Нестеров работал до ночи в своем кабинете. Я тоже — в своем. Вышли вместе, он подбросил меня до метро. Пожаловался на безумную усталость. Ночь ненастная, жуткая, с ветром и дождем. Хорошо тому, кто окажется дома с мечтой отдохнуть и выспаться, тем более что он там будет один. Утром Влад является на работу не то чтобы побитый, а похожий на такого. И начинается: звонки — вызывают в МИД, к нашему генеральному… Возвращается уже с другом, оба поддатые. А в глазах — прям трагедия. Оказывается, накрылась его Швейцария, которую ему подарил, как игрушку, добрый тесть. Отобрал папаша Валерии игрушку, как последняя скотина. И тут приползаешь на работу ты, вся помятая, не сильно помытая, ненакрашенная. Жалуешься на простуду. А слезы близко. И вот мадам Нестерова, бросившая на произвол судьбы свое высшее общество за накрытыми столами, оказывается почему-то в Москве и даже явилась с визитом к нам. Точнее, к Илье Плотникову, генеральному директору, который по совместительству — верный товарищ ее папаши Федулова. И что-то мне подсказывает, что они все вместе взятые будут бить Влада. Долго и больно… Даша, ну почему ты не способна вести себя со мной как честный человек, умеющий отвечать за свои поступки? Я вообще-то, кроме легких пикировок, никогда не пыталась сделать тебе что-то плохое. А могла бы.

— Юля, ты хочешь, чтобы я перед тобой в чем-то каялась? Знаешь, мне это даже в голову не пришло. У меня есть более близкий и надежный человек для того, чтобы разделить мои проблемы.

— Какое отвратительное, лицемерное слово «покаялась». Да просто поделись тем, что я уже знаю практически в деталях. Нет, Влад мне ничего не рассказывал после того, как выбросил у метро. Не до того ему. Я просто умею его читать. Да и ты мне не совсем безразлична. А история… Она касается и меня. И ты, как все в конторе, прекрасно это знаешь.

Даша на мгновение закрыла лицо руками. Потом посмотрела на Юлию безнадежно и потерянно.

— Господи, как мне все время хочется ничего не видеть и не слышать. Юля, мне уже нечего скрывать, потому что все и так становится явным. Мне просто страшно больно этого касаться. Я даже не представляла себе, что бывает так плохо. Да, я в ту ночь ушла от мужа. Оказалась на улице под дождем. Хотела поехать к сестре, а она была в командировке. Позвонила Владу, а он мне сказал приехать к нему, потому что он один. И вдруг почти на рассвете открылась дверь и вошла жена. Я убежала… Можно без деталей?

— Да чего уж там. Легко представить.

— Юля, как ты думаешь, почему Валерия приехала сюда?

— Скоро точно узнаем. Мадам играет роль самозабвенно любящей жены, ласковой, всепрощающей, балующей своего распрекрасного мужа, которому посвятила всю свою жизнь. Правда, семейство на содержании не просто большого чиновника, но и очень умелого во всех отношениях дельца. На самом деле Валерия — жесткий или даже жестокий человек. Думаю, что очень мстительный. Большие возможности — они всегда соблазн в любом порабощении и расправах.

— Ты это как-то испытала на себе? — тихо спросила Даша.

— Я — нет. Только немного высокомерия и неудачных попыток задеть, даже не унизить. Но она никогда не считала меня или кого-то еще соперницами. Ты — другое дело. Ты достойна войны, мести, наказания. Так что держись, Дарья. На всякий случай стукнись к Мих-Миху: вдруг понадобится искать другую работу. Жить есть где?

— Сестра вернулась. Пока вместе, мы очень привязаны друг к другу. Но мы решили, что снимем для меня квартиру. Каждой из нас временами нужна своя собственная нора. Это нас не разлучает. Тамара мой самый близкий и надежный человек.

— Хорошо.

Юля подняла трубку после звонка внутреннего телефона.

— Да, Нина Ивановна. Поняла. Конечно. — Юля положила трубку и объяснила: — Это секретарь Плотникова. Передала, что гендир ждет меня у себя в шестнадцать ноль-ноль по рабочему вопросу. Сейчас у него важный посетитель, потом совещание в министерстве…

Юлия опять подошла к окну, какое-то время ждала. Потом произнесла:

— А вот и проводы важного посетителя. Плотников лобызнул лапку мадам Нестеровой и помог ей усадить свой драгоценный зад в автомобиль.

— Значит… — произнесла Даша.

— Скорее всего, — ответила Юля. — По твою душу. Но ты не паникуй. Мы — не стадо. И Плотников даже не особенно хочет, чтобы мы были стадом. Он вынужден ценить результат.

— А я и не паникую, если ты о страхе увольнения. Но мне хочется бежать от этого всего куда глаза глядят. Не только от работы. От них всех, от себя.

— От себя куда ж… Бедного Владика не жалеешь?

— Нет.

Расследование печальных дилетантов

Ночь была бессонной для «круга Норы», как про себя обозначил