— Не расстраивайся, Лекс. Поверь: всё к лучшему. Мы найдём способ вернуть тебе дракона и трон, накажем мачеху, спасём твоего отца и вдобавок очистим Семилон от гринжеров, — заверила меня эта удивительная девушка.

Я аж дар речи потерял.

— Что ты на меня так смотришь? Не веришь? — хмыкнула она.

— При всём уважении, госпожа, всё это слишком нереально. Вдобавок я не могу занять трон, будучи рабом. И справиться с гринжерами — не так-то просто, — покачал я головой.

— Их всё равно надо уничтожить. Они же как саранча: заполонят все ближайшие миры, — резонно заявила девушка.

— Откуда вы столько про них знаете? — в очередной раз изумился я.

— Хорошее образование, — очень серьёзно ответила девушка.

— Допустим, я вам поверил. И что дальше? — испытующе посмотрел я на свою госпожу, стараясь скрыть все сомнения.

Интересно, что вообще творится в её хорошенькой головке? Неужели пробудилась жажда власти, как у Мелинды? Авилика хочет посадить меня на трон в качестве своей марионетки? Найдёт способ разорвать рабскую привязку, но при этом заставит принести ей магическую клятву верности или типа того? И будет управлять целой планетой.

Вопросов было слишком много.

— Для начала разбудим твоего дракона, — улыбнулась девушка и прижалась к моим губам в ласковом поцелуе.

Глава 24. Пробуждение дракона

Лекс

* * *

Надо признать, что госпожа Авилика оказалась для меня настоящей загадкой, которую мне не терпелось разгадать.

Я уже успел заметить, что у девушки не было большого опыта в поцелуях: она отвечала мне, но робко и неуверенно, в основном принимая мои ласки.

С одной стороны, это радовало и приводило в дикий восторг моего сонного дракона. А с другой — наводило на размышления, почему любвеобильная особа с таким количеством гаремников настолько неопытна в любовных делах. Зачем ей столько мужиков и что она с ними делает, если даже целоваться не умеет?

Вот и сейчас она прижалась к моим губам осторожно, словно изучая новые для себя аспекты жизни.

Я замер, давая ей полную свободу действий, но надолго меня не хватило. Юркий девичий язычок шёлковым искушением проходился по моим губам и языку, словно пробуя их на вкус, и трепетно дразнил мою мужскую сущность.

Дракон внутри меня активно просыпался, настойчиво требуя решительных действий с моей стороны. И в конце концов мой огненный ящер не выдержал. Скинув себя остатки дрёмы, он глухо рыкнул, и я сам не заметил, как подмял под себя нежное женское тело, уложив Авилику на пол кареты.

Внутри словно сорвало сдерживающую пружину, и я набросился на девушку, как оголодавший маньяк. Сам ворвался в её рот глубоким поцелуем, а потом дал волю рукам, лаская и оглаживая всё, до чего только мог дотянуться.

Остановил меня лишь испуганный голосок:

— Нет, не так быстро! Полегче, Лекс!

Хрупкие женские кулачки упёрлись мне в плечи, отталкивая, и это меня отрезвило.

Проклятье! Я её напугал…

Ящера внутри меня плющило от эмоций: досада от своей несдержанности наслоилась на дикое желание овладеть этой женщиной.

По-моему, мой огненный умудрился как-то запечатлеться на ней, потому что Авилика была единственной, занимавшей все его мысли. Другие дамы стали для него противны, и мои робкие доводы, что эта госпожа — не наша истинная пара, эффекта не возымели.

Чтобы не натворить ещё больше глупостей, я ринулся вон из кареты, на лету распахивая крылья. Оборот прошёл мгновенно и без проблем.

Какое же это счастье! Я — снова настоящий дракон, парящий в облаках!

Поверить не могу, что снова испытываю это чувство свободы! Радость распирала так сильно, что я не сдержался и выпустил из пасти огненный столп.

Вот только не учёл, что этим действием до икоты напугаю нашего кроконя…

Увидев парящего над ним дракона, Паша моментально понял, что жуткий ящер собрался зажарить красивого вкусного кролика, и припустил со всех лап. А огонь из моей пасти лишь придал ему ускорения.

Нервно дёргая хвостом и дико вращая глазами, Пашерон мчался вперёд, не разбирая дороги, брызгая пеной изо рта и доводя до нервного срыва попутных всадников.

Но это было ещё полбеды.

Переднее колесо налетело на камень и с треском разлетелось в щепки. Я едва успел подхватить кучера и Авилику, уже совершавших эффектные кульбиты в воздухе. Причём девушка махала руками так, словно сама пыталась взлететь! Интересный такой рефлекс.

Схватил их, пока не упали: кучера одной лапой, девушку — другой.

Словно нарочно, именно в этот самый момент нам навстречу ехала ничего не подозревающая кавалькада во главе с песцом.

Жених Авилики гарцевал на гнедом коне, держа в седле перед собой жгучую брюнетку. И не подозревал о надвигающейся на него опасности.

— Что??? — испуганный вскрик Рэндала заглушился воплем девицы, когда его конь встал на дыбы и улетел вместе с десятком бравых солдат в ближайшие кусты, подбитый пушистым тараном.

Неудивительно, что их откинуло так далеко: снаряд из сверхскоростной кареты, запряжённой бешеным кроликом, сработал крайне эффектно.

На секунду я даже растерялся, не зная, что делать и кого спасать.

В итоге быстро и аккуратно опустил Авилику и кучера на дорогу, а сам рванул за мохнатой торпедой, дабы остановить истерящего кроля и предотвратить последующие разрушения.

Краем глаза разглядел, как злющий песец выползает из колючего куста и пытается отмахнуться от повисшей на нём хныкающей брюнетки. Только сейчас до меня дошло, что это была Рагдиана.

Надеюсь, эта парочка не навредит Авилике?

Я даже обернулся, чтобы удостовериться, что моя госпожа в безопасности.

Слава Небесам, испуганной она не казалась. Стояла, уверенно и горделиво подняв голову и отчитывая жениха.

Тот краснел, бледнел и пытался оправдываться.

Что происходило дальше, я не разглядел: Пашерон скрылся за очередным поворотом среди гор, и я припустил вслед за ним.

Опыт по остановке диких кроликов у меня уже был. Но в облике дракона швырять в крольчатину камень было нехорошо. Неспортивно.

Ящер внутри меня психовал, что из-за ушастого недоразумения мы оставили нашу девочку на произвол судьбы.

Так что, раздражённо рыкнув, я просто коршуном спикировал на кроля, ударом хвоста добил остатки кареты и вцепился в мохнатый загривок.

Оказавшись в воздухе, Пашерон по инерции махал лапами и от ужаса принялся верещать — тоненько, заикаясь: «Ик-ик-ик!»

И как мне теперь его успокоить? Может, окунуть в ближайшее море, чтобы остудить его пыл? Искупается — утихнет. Да и пену эту жуткую надо с морды отмыть.

Оглянувшись, увидел неподалёку от нас серебристую водную гладь. Идеально!

Поняв, что сейчас его скинут в глубокие воды, Пашерон притих, прощаясь с жизнью и