— А как же ее долг? — Вэль поднял брови. — Она же должна понести в течение года. Иначе плакала ваша реинкарнация, пресветлый князь.

— Значит поплачет, — Джалкин презрительно скривил губы. — Впрочем, этот вопрос имеет два метода решения. В жизни женщин бывают дни, наиболее удачные для зачатия. Вы будете навещать нас на несколько дней в месяц. А как станет известно, что Фэй все-таки беременна, — и в этих свиданиях необходимость отпадет. Но этот вариант возможен только в одном случае — если согласится Фэй. Если нет… Я готов пожертвовать правом на перерождение. Большинство людей живет одну жизнь, и мне моей хватит.

Джалкин говорил твердо и убедительно. Вэль невольно даже восхитился этим тоном князя. Он был совершенно точно готов ради дочери на подобную жертву. Это было неожиданно.

— Почему вы вообще это предлагаете? — хмуро поинтересовался Вэлькор. Он вообще предполагал, что Джалкину практически безразлична судьба дочери, а вот надо же. Неужели нет?

— А я должен вам объяснять? — высокомерно уточнил князь.

— Нет. Не должны. Но пока еще не убедили в том, что ваше предложение — не изощренный способ обмана, — Вэлькор пожал плечами. — Вы знаете лазейку, которую не знаю я. Возможно, вы знаете лазейку, согласно которой Фэй сможет выйти замуж за другого после того, как меня уничтожит Совет Драконов.

— Увы, — с откровенным сожалением в голосе ответил Джалкин. — Если бы я знал…. Можете не сомневаться, я бы воспользовался.

Судя по тону, Джалкин с удовольствием бы поговорил с Вэлькором на другую тему, и можно с пересчитыванием ребер, но князь явно понимал — в этом случае ему вряд ли светит выигрыш.

— Вот мне и интересно, что такое случилось, что человек, продавший свою дочь еще до её рождения, вдруг так внезапно переменился, — Вэль улыбался хладнокровно. Что ни говори, а не князю ставить себя выше.

— Вы, наверное, предполагаете, что много понимаете в отцовских чувствах? — небрежно усмехнулся Джалкин. — Просватать дочь за сына соседа, заручиться поддержкой — было верным решением. Точно так же, как поддерживать отношения между дочерью и её женихом. Но вы…

— А что я? — уточнил Вэлькор. — Это Фэй прервала поединок. Её никто не просил. Мне нечего было бы ей предъявить, если бы она не вмешивалась туда, куда вмешиваться не стоит.

— Моя дочь не должна быть наказана за то, что выросла с верным сердцем, — кажется, Джалкин никогда не смотрел на Вэля с большим отвращением, чем сейчас. — Вы не можете ее оценить. Вы не можете воздать ей должное. Вы, как капризный мальчишка, получили в руки красивую игрушку и всеми возможными способами испытываете её на прочность. Фэй — сильная. Но я не хочу, чтобы вы все-таки смогли её сломать.

— Вы ничего не знаете, — тихо произнес Вэль, чувствуя, как что-то в душе мертвеет. Слова Джалкина попадали в цель. Вот просто в самую точку.

— Разумеется — не знаю, — отец Фэй скрипнул зубами. — Увы, я воспитал свою дочь слишком твердой, чтобы она делилась со мной своей болью. Но я видел ее утром, в святилище Кхата. И такой я ее не видел ни разу в жизни. И не хочу видеть больше никогда.

— А как же ваша дружба с Эвором? — Вэль прищурился, пытаясь оценить искренность собеседника.

— Дочь мне важнее любого лучшего друга, — безразлично откликнулся Джалкин, хотя Вэль ясно видел, что это как раз почти напускная эмоция. — Тем более легко дружить, когда есть брачный мирный контракт. А когда его нет… Я знаю Эвора. Ничего хорошего со стороны Аллора после срыва свадьбы я ждать не могу.

Ну… Вот это уже было здраво и честно. В Дэлрее могла ошибаться разве что Фэй. Она его и знала только с одной стороны. А Джалкин не мог не знать внешнюю политику несостоявшегося зятя. И кажется, князь Тэлонис прекрасно понимал, что раздосадованный Эвор Дэлрей, живой Эвор Дэлрей, вполне может начать полномасштабную войну с Элвианом. Дайте ему только время.

Вэль молчал пару минут, потом протянул Джалкину правую раскрытую ладонь. Над ней пылал черный огонек магической энергии, который должен был подтвердить клятву.

Джалкин кивнул и сжал пальцы Вэлькора. Небрежно, слабо, будто боялся испачкаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Формулировка у клятвы была самой что ни на есть примитивной. Вопреки расхожему мнению — чем проще, тем лучше. Тем более что магия — субстанция, которая категорически не понимала полутонов. И терпеть не могла кучи оговорок. Если ты нарушал клятву, потому что нашел в ней лазейку, — можешь быть уверен, от магии тебе это аукнется довольно быстро. И так, что ты не успеешь пожалеть о нарушенном слове. Зато ты мог себя на том свете утешать, что зато твой прах показывают всяким чародеям-новичкам в качестве примера того, что с магией лучше в кошки-мышки не играть.

— Именем Кхата и данным мне магическим даром, я, Вэлькор Руэрдэ Гастгрин Дернхельмкий клянусь дать свободу своей жене — Фэй Алуа Тэлонис Дернхельмской после смерти Эвора Дэлрея.

Вэль нарочно не оговорил помощь князя. В конце концов, если Джалкин действительно хочет скорого освобождения Фэй, — он поможет.

Это решение было не очень сложным. Девчонка странно влияла на Вэля, заставляла его испытывать неловкость, начинала забирать слишком много внимания. Вэль совершенно не хотел увлекаться кем бы то ни было. Особенно изначально чужими женщинами. Особенно той женщиной, которая видела в нем только оплодотворителя. Может быть, если Фэй сможет выпустить из своих мыслей Дэлрея, если… если перешагнет через первую брачную ночь. Может, редкие свидания смогут как-то изменить эти отношения… Верилось в это… довольно плохо.

По запястью полоснуло магическим лезвием, закрепляя условия клятвы. Полоснуло и тут же прижгло. На коже остался шрам. Джалкин поднял брови, заметив, что вообще-то это уже не первый шрам на запястье собеседника.

— Любите давать обеты, лорд Вэлькор?

— Маленькое увлечение, — иронично откликнулся Вэль, разжимая пальцы. Экая невидаль — всего два обета. У некоторых учеников в Ордене Кхата их было и пять, и семь. У одного гения было аж двенадцать, и Вэлькору до сих пор было непонятно, как тот гений их будет выполнять.

— Я вас слушаю, Джалкин, — Вэль еще с пару секунд полюбовался на колышущийся лепесток эмоциональной энергии над своей ладонью, а затем сжал пальцы, возвращая свою магию себе же.

Князь опустил руку в карман своего камзола, а затем поставил на стол перед Вэлькором круглый стеклянный пузырек, наполненный переливающейся оранжевой жидкостью.