и поздно уже. Самое главное он знал: эта женщина реальна и её ждут в суде, а кто-то очень не хочет, чтобы она там появилась и дала показания. – Возможно такое? Спросил себя Антон. – Возможно. Очень даже возможно. – ответил он себе. И тут же добавил. – Только всё остальное невозможно: ни сеансы, ни передать своё время другому, ни вечная жизнь Агасфера. Что же всё-таки происходит? Что????

–Простите, что?

Он не заметил, что у его столика стоит хорошенькая официантка, а последние мысли он опять произнёс вслух. – Надо с этим заканчивать. – решил Антон. – Люди же пугаются. – А вслух сказал, улыбнувшись:

– Ничего. Просто дурацкая привычка.

– Вы сразу закажите или посмотрите меню?

– Не надо меню. Мне бы супу горячего, мясо с картошкой, и большой чайник чёрного чаю.

– К сожалению, супа и мяса с картошкой нет – кухня уже закрывается, но могу принести наш фирменный гамбургер он идёт с порцией картофеля фри, а чайник у нас стандартный 450 миллилитров.

И девушка, с виноватым видом, добавила:

– Я вас огорчила? Тут, в принципе есть ресторан рядом, у них кухня до двенадцати работает.

Каким нелепым и смешным показалось Антону этот вопрос. Нету у них супа? Неужели это может его огорчить???? Вместо мясо или котлеты ему предложили гамбургер? Что же прекрасно!

– А знаете ли вы, – он взглянул на бейдж. – Дорогая Оксана, что я очень люблю гамбургеры? Что 450 миллилитров – это мой любимый размер чайника? Я не огорчён, я счастлив, что пришёл именно в ваш бар и не променяю его ни на какой другой.

Он улыбнулся так искренне, что она поверила.

– Может вам рюмочку? – спросила она заговорщицки. – В счёт я её не вставлю.

И от этого предложения, от общения с этой милой официанткой с чудесным именем Оксана, от того, что скоро новый год, что и он и люди на улице пока живы, сделалось ему так хорошо, так спокойно, что спроси его сейчас: "В чём смысл жизни?", он ответил бы, не колеблясь и не сомневаясь: "Именно в этом"

– Лучше, блюдечко варенья. – сказал он Оксане. – Вишнёвого. И непременно вставьте в счёт.

Бар закрывался в четыре утра, но он так сдружился с Оксаной и весёлым барменом по имени Миша, что его не выгнали, а позволили остаться до шести. Они сидели за столиком у окна, болтали, пили чёрный чай. Это было лучшее, что случилось с Антоном за последние много-много лет. Нет, в этот момент он не жалел, что так и не полетел в космос, не поднялся на Эверест, не стал нобелевским лауреатом. Он был счастлив, что в его жизни была такая ночь. И именно за это воспоминание он был готов теперь побороться. Нет, не так. Он будет бороться за жизнь, в которой возможны такие встречи и такое простое счастье. В шесть часов утра они наконец вышли на улицу. И пошли не напрямую к метро, а ещё некоторое время стояли у новогодней ёлки напротив ЦУМа. Они были немного ошалевшие от бессонной ночи, им было холодно, но ёлка, будто согревала их своими огнями. Казалось, в воздухе звучит рождественская мелодия, у каждого своя, и где-то по соседней улице едет игрушечный поезд, который называют голубая стрела. Там у ёлки, они остались с Оксаной вдвоём, весёлый бармен Миша, деликатно убежал помахав им рукой. И ещё час они гуляли по центру города и Антон рассказывал, всё что помнил об этих местах, а Оксана слушала его с лёгкой улыбкой и глаза её блестели.

Уже сидя в электричке, везущей его прочь от Москвы, Антон всё ещё улыбался и смотрел на маленький клочок бумаги, исписанный цифрами. Сейчас в пустом вагоне он понимал, что больше никогда не увидит эту чудесную девушку. Не увидит хорошего парня Мишу, который так много шутит, стоя за барной стойкой, но, когда его рабочей день заканчивается он превращается из разбитного бармена в молчаливого юношу с загадочной полуулыбкой. И становится похожим на принца из сказки, заколдованного злой волшебницей. И он и Оксана останутся только в его воспоминаниях. Там же останется её поцелуй, и её взгляд, и прикосновение её варежки к его щеке.

Глава восьмая

От станции Михнево надо было добираться двумя автобусами. Всё было, как говорил Агафон: и туалет, и автобусная станция, и водокачка посреди площади. Трясясь на последнем сидении, Антон осмотрел пистолет, он ведь держал оружие первый раз в жизни. – Walther PP – прочёл он наконец, как тот называется. Вытащил аккуратно обойму, передёрнул затвор и долго искал выпавшей патрон, благо, что в салоне кроме него никого не было. Потом вставил патрон в обойму, а обойму в Вальтер. Переключил несколько раз рычажок предохранителя и, успокоено, засунул пистолет во внутренний карман. Ехать оставалось минут двадцать, и он достал наконец смартфон и вставил в неё свою симку. – Теперь уже можно. – подумал и улыбнулся. Оставшиеся время он, что-то искал в интернете и читая с весёлым изумлением вскидывал вверх брови. Он так увлёкся, что не заметил, как автобус наконец приехал к месту назначения. Впрочем, заметить этого было и нельзя – остановка, как остановка. За ней, занесённые снегом, домики.

– Госконюшня! – прокричал водитель сердито. – Дальше не поеду – конечная.

– Спасибо! Мне дальше не надо. – Антон уже вышел из автобуса, но вспомнил, что дороги до дачных участков не знает. Конечно можно спросить в посёлке, но выглядела Госконюшня вымершей: ни лошадей, ни жителей видно не было. Повернулся к автобусу и понял, что дверь уже закрыта. Он постучал. Долгое время водитель, здоровый седой дядька, не открывал и было слышно, как он ругается.

– Забыли чего-то? – спросил он, когда наконец дверь отъехала.

– Вы не подскажете, здесь где-то дачные участки, как к ним пройти?

– Не знаю. Здесь теперь повсюду, какие-то дачи! – и дверь опять закрылась. Ещё, некоторое время, из автобуса доносилась гневная тирада седого водителя:

– Едет на дачу и не знает где она! Ванька Жуков, блять! На деревню дедушке едет! Дожили. Жертвы ЕГЭ. Таксисты с навигаторами, туристы с навигаторами. Скоро посрать будут ходить с навигаторами. А если интернет сломается, так они в штаны …

Эта тирада нисколько Антона не обидела, а наоборот развеселила. И рывком закинув рюкзак на плечи, он огляделся вокруг. – "Трудности возникают там, где их не ожидаешь." – сказал он, почему-то, с грузинским акцентом. И попытался вспомнить откуда была цитата. Не вспомнил. Стоять дальше было нельзя, а то ведь так и замёрзнуть недолго. Надо было идти в посёлок и стучаться в дома, в