Эльза стояла на балконе своего роскошного номера. Поднеся к губам уже второй бокал коньяка, она сделала большой глоток. И улыбнулась.

В дверь постучали.

Она направилась к двери и, открыв ее, обнаружила стоявшего на пороге мистера Хантера. На нем был темный костюм, а верхние пуговицы сорочки были расстегнуты. Неплох. Совсем неплох. Его волосы были подстрижены и аккуратно уложены. Он действительно был довольно красив.

Почему она раньше этого не замечала? Да, мистер Хантер сможет выполнить для нее еще одну работу сегодня вечером.

Но бизнес прежде всего.

— Что вы узнали о моей падчерице? Она вняла моим предостережениям? Она уезжает?

— Нет. Она все еще здесь. И я узнал кое‑что очень интересное.

— Это что‑то, что я смогу использовать против нее?

— Думаю, что да.

Эльза улыбнулась. Этот мужчина с каждой секундой становился все более привлекательным.

— Идите сюда, на диван.

Она села и похлопала по сиденью рядом с ней. Когда он опустился на диван, она слегка наклонилась к нему и вдохнула аромат его лосьона после бритья. М‑м‑м. Ночь обещает быть интересной. Она провела пальцем по его щеке, потом по шее, а потом принялась поигрывать волосками у него на груди.

— И какую же замечательную информацию вы мне принесли?

Хантер откашлялся.

— Похоже, ее ассистент вовсе не ассистент. Но я почти уверен, что она не знает об этом.

Эльза расстегнула еще одну пуговицу на его сорочке.

— Если ваша информация окажется ценной, вы получите бонус, о котором никогда не забудете.

Хантер встретился с ней взглядом. В его темных глазах горел огонь желания, и это еще больше возбудило Эльзу.

Она придвинулась ближе к нему и впилась губами в его губы. В этом поцелуе не было нежности, только откровенная похоть.

Потом она отстранилась.

— А теперь объясните свое странное высказывание. Ее ассистент вовсе не ее ассистент. Как это возможно?

— По непонятным мне причинам мужчина, выдающий себя за ее ассистента, на самом деле Квентин Томас Руссо III.

Эльза откинулась на спинку дивана.

— И вы говорите, что Сейдж об этом не знает?

— Нет, насколько мне известно.

— Очень интересно.

Что затеял молодой Руссо? Это поможет ей в ее планах? Или он пал жертвой чар Сейдж, как многие мужчины до него?

— Мне нужна вся информация о молодом Руссо. Есть что‑нибудь еще, о чем я должна знать?

— Сейдж только что договорилась об интервью со Старр, за которой охотятся все репортеры.

Эта новость испортила Эльзе настроение.

— Это интервью поможет ее журналу?

— Безусловно. Насколько мне известно, это появится на обложке.

Эльза сжала стеклянный бокал в руке. Как смеет эта девчонка пытаться обыграть ее на ее же поле? Эльза была королевой издательского мира. И для Сейдж здесь не было места.

Она повернулась к Хантеру:

— Я хочу, чтобы вы организовали мне встречу с этой актрисой до ее интервью с Сейдж. Мне наплевать, о чем они там договорились. Скажите ей, чтобы она отказалась.

— Я сейчас же займусь этим.

— Нет, — сказала Эльза, подходя к нему. — У меня сейчас на вас другие планы.

Ей было необходимо что‑то сделать, чтобы выпустить пар. Она положила руку на шею Хантера и притянула его к себе.

Сейдж чувствовала, что сегодня все изменится, и она искренне надеялась, что к лучшему. Они вернулись со вчерашней вечеринки на рассвете, и ей довелось поспать совсем немного. Но она чувствовала себя готовой покорить весь мир.

К тому же рядом был Трей. Как она ни пыталась забыть о том поцелуе и его реакции, она продолжала думать об этом все эти дни. Но они не упоминали об этом и постепенно вернулись к прежним отношениям.

Лучше всего было сосредоточиться на работе. Это всегда успокаивало ее. Сегодня ей предстоит взять интервью у Старр. Она уже договорилась с фотографом, а чтобы не упустить что‑нибудь во время беседы, она попросила Трея записать беседу на диктофон. Это интервью будет лишь началом. Сегодня она надеялась договориться еще об одном. Это был единственный способ спасти журнал.

Она была уверена, что ей сопутствует удача. Напевая что‑то про себя, она спустилась по лестнице. Трея не было видно, и она вышла на веранду. Трей сидел и читал что‑то на своем телефоне, потягивая кофе.

Едва увидев ее, он положил телефон на стол.

Сейдж спросила:

— Вы готовы приступить к работе?

Он странно посмотрел на нее.

— Готов.

Она не могла не заметить, как привлекательно он выглядит в черных брюках и белой сорочке с расстегнутыми верхними пуговицами и закатанными рукавами. И в этот момент она заметила его часы. Это были дизайнерские часы. Она и прежде видела их, но думала, что это очень хорошо сделанная копия.

— Но вы не готовы. Я попрошу Марию принести вам завтрак.

Она хотела было отказаться, но решила, что перед интервью лучше подкрепиться.

Вскоре на веранде появилась Мария с накрытой крышкой тарелкой и стаканом свежевыжатого апельсинового сока.

Сейдж принялась за еду, думая о том, что ее пребывание в шато так напоминает ее детские годы, когда они с отцом часто путешествовали по миру.

— О чем вы думаете? — спросил Трей, когда Мария ушла.

Почему бы не быть с ним откровенной? Что бы она ни говорила себе, они не просто сотрудники. Друзья? Возможно. Но почему‑то ей казалось, что они больше чем друзья. Но она осознавала опасность того, что Эльза могла специально подослать к ней Трея. Это будет уже не первой такой попыткой с ее стороны. Но Трей был таким искренним и «настоящим», что ей хотелось доверить ему все ее самые сокровенные тайны.

Она отложила вилку.

— Я думала о том, что не чувствовала себя такой расслабленной с тех пор, как отец женился на Эльзе.

Она повернула голову и посмотрела на море.

— После их женитьбы сначала все было замечательно. Эльза была исключительно заботливой, и отец был так счастлив. Все эти годы одиночества остались позади. Но потом, когда отец уезжал по делам, Эльза начала меняться. Из моей комнаты стали пропадать разные вещи.

— Она обкрадывала вас? — с изумлением спросил Трей.

— Когда я подняла этот вопрос, она извинилась и сказала, что отдала эти вещи на благотворительность. Она была так хитра и изворотлива, что в конце концов я начала чувствовать себя виноватой из‑за того, что хотела вернуть свои вещи назад, особенно фарфоровую куклу, последний подарок моей мамы.