Трей помрачнел.

— Я уже ненавижу вашу мачеху.

Сейдж пожала плечами.

— Я боролась с этим чувством всякий раз, когда эта женщина вмешивалась в мою жизнь, а она делала это очень часто за прошедшие годы. Но ненависть может быть разрушительным чувством. И вместо этого я жалела ее из‑за того, что она такая мелочная и злобная.

У Трея отвалилась челюсть.

— Вы жалеете ее?

Сейдж кивнула.

— Не то чтобы я хотела помочь ей. Я до сих пор думаю, что ей придется за многое ответить. Но я благодарна, что, в отличие от нее, могу видеть в жизни хорошее, и меня не гложет чувство мести и ненависти.

Трей протянул руку и положил ее на руку Сейдж. Его большой палец нежно поглаживал ее мягкую кожу, и сердце у Сейдж затрепетало.

— Я когда‑нибудь говорил вам, какая вы замечательная? — тихо спросил он.

— Я?

— Да, вы. Кажется, как бы тяжело вам ни приходилось в жизни, вы находили в себе мужество идти дальше — и улыбаться.

И она улыбнулась.

— Сейдж, нам нужно кое о чем поговорить.

— Об интервью?

— Нет. О нас.

У нее сжалось сердце. Почему он поднял этот вопрос именно сейчас?

— Сейчас не самое удобное время. — Она отняла у него свою руку. — Я только что осознала, что до интервью осталось совсем мало времени.

Она отодвинула тарелку, внезапно утратив интерес к еде.

— Заканчивайте завтрак спокойно. У нас еще есть время.

Но она покачала головой и быстро допила апельсиновый сок.

— Я хочу прийти пораньше. Нам понадобится много времени, чтобы успеть обсудить все вопросы, которые я запланировала.

— А что буду делать я?

— Не забудьте записать интервью на диктофон. Я не хочу ничего упустить.

Он кивнул.

— А вы не забудьте попросить у нее разрешение на запись.

— Что‑нибудь еще?

— Кажется, это все. Вы готовы идти?

Она кивнула.

Ей очень хотелось сменить туфли на кроссовки, учитывая, сколько им приходилось ходить пешком. Но она должна была выглядеть как можно лучше. По крайней мере, до тех пор, пока не назначит еще несколько интервью.

Залитые солнцем улицы Канн были заполнены знаменитостями в самых сногсшибательных туалетах.

Они с Сейдж подошли к отелю, где проводился банкет, на котором они поцеловались. Трею было интересно, вспоминала ли Сейдж об этом.

Ему никак не подворачивался удобный случай, чтобы объяснить ей, почему он тогда отступил. Но на самом деле он просто боялся и оттягивал неизбежный конец.

В лифте он повернулся к ней:

— После интервью нам нужно будет поговорить.

— О'кей.

Скоро он расскажет ей правду, и эта гора свалится с его плеч. Поймет ли она, что изначально он не собирался причинить кому‑либо боль?

Лифт остановился, они вышли и направились к апартаментам.

Трей постучал в дверь.

Никакого ответа.

Он взглянул на Сейдж.

— Это те апартаменты?

Она посмотрела в свой блокнот.

— Это тот номер, который она дала мне. Попытайтесь еще раз.

Он снова постучал, на этот раз громче.

Наконец дверь приоткрылась. Молодая женщина с усталым лицом стояла на пороге. Это была не актриса. Скорее ее ассистентка. Она не слишком дружелюбно посмотрела на Трея, потом на Сейдж, потом снова на Трея.

Трей ослепительно улыбнулся ей.

— Привет. Мисс Уайт пришла взять интервью у Старр.

— Это невозможно.

Женщина попыталась захлопнуть дверь, но Трей оказался проворнее ее и подставил ногу.

— Не так быстро.

Женщина мрачно посмотрела на него:

— Уходите.

— Не уйдем, пока не узнаем, что здесь происходит. У мисс Уайт назначена встреча.

— Уже нет. Она отменена.

Сейдж сделала шаг вперед:

— Я не понимаю. Старр с энтузиазмом согласилась на это интервью. Что заставило ее передумать?

Женщина посмотрела через плечо, словно опасаясь, что ее услышат.

— Она только что подписала эксклюзивный контракт на продажу своей биографии, которая должна будет выйти в свет одновременно с ее фильмом. И вся ее рекламная кампания теперь будет вестись в соответствии с этим контрактом.

— Но мы договорились с ней об интервью еще до того, как она подписала контракт, — сказала Сейдж, не желая сдаваться.

Дверь широко распахнулась, и на пороге появилась Эльза. Она улыбалась, но это была злобная, торжествующая улыбка. И в ее черных глазах сверкала ненависть. Трею была настолько противна эта женщина, что он захотел поскорее увести от нее Сейдж.

— Ладно, — сказал он. — Пойдемте отсюда.

— Да уж, идите. — В голосе Эльзы слышалось злорадство. — Вам здесь нечего делать.

Лицо Сейдж сделалось каменным. Она посмотрела на мачеху, прищурив глаза.

— Ты не испытывала никакого интереса к Старр, пока не узнала, что у меня назначено с ней интервью.

— Правда? Ну надо же! Теперь тебе лучше упаковать вещи и убраться домой.

Трей открыл было рот, чтобы высказать этой женщине все, что он о ней думает.

Но Сейдж схватила его за руку и заставила промолчать. Потом повернулась к Эльзе:

— Я не знаю, почему ты при каждом удобном случае пытаешься навредить мне. Знаешь, мне тебя жаль.

— Жаль меня? — Глаза Эльзы расширились от изумления. — Дорогая, но это я заполучила самую знаменитую звезду этого года. Тебе следует пожалеть себя — ты всегда была неудачницей.

— Возможно, я не получу это интервью, но у меня есть нечто большее — самоуважение и умение улыбаться. Ты тем не менее никогда не знала, что это такое — быть счастливой. Разве не так?

Эльза помрачнела. Если бы взглядом можно было убить, от Сейдж уже не осталось бы мокрого места.

— О да. Ты думаешь, что можешь соперничать со мной сейчас, когда на твоей стороне Квентин. Но даже он мне не ровня.

— Его зовут Трей.

— Правда? Значит, я ошиблась. — Ее голос стал язвительным. — Или ты ошиблась. Ты всегда была наивной дурочкой, за которую все делал твой папа.

Сейдж повернулась к Трею:

— Трей, скажите ей. — В ее глазах была мольба, которая разрывала ему сердце. — Скажите ей, что она ошиблась.

Он готов был сделать для Сейдж что угодно, лишь бы не причинить ей боль. Но теперь скрывать все было уже поздно.