litbaza книги онлайнУжасы и мистикаГаллант - Виктория Шваб

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 53
Перейти на страницу:

– Само собой. У подобных особняков слишком длинная история, а за историями всегда тянутся призраки. Но это не беда, – добавляет он, складывая аптечку. – Призраки когда-то были людьми, а те ведь тоже разные: хорошие, плохие, словом, всякие. Конечно, кое-кто из них хочет напугать, но другие наверняка просто смотрят и желают помочь.

Оливия оглядывается на гуля. Тот под ее взглядом съеживается, прячется за дверным косяком. Эдгар убирает на место аптечку, а Оливия ковыряет повязку.

В Мерилансе постоянно кто-нибудь царапался, обжигал пальцы о плиту или выковыривал гравий из коленок. Если пострадавшей везло, матушки от нее отмахивались, мол, боль – просто расплата за неуклюжесть, но если нет, они принимались поливать ранки спиртом, что было вдвое больнее любого пореза.

Иногда кто-то из маленьких, поранившись, плакал при виде крови. Иногда кто-то из старших брал несчастную на руки и утешал: «Не больно», – словно одними этими словами можно было унять страдания. Словно отрицание самого существования боли – это заклинание, чары, способные заставить ее исчезнуть.

Никто никогда не говорил такого Оливии – ни у кого и мысли подобной не возникало. Но она бессчетное количество раз твердила это заклинание самой себе.

Когда Агата лупила ее линейкой по костяшкам пальцев.

Не больно.

Когда Клара вонзила в нее иголку.

Не больно.

Когда Анабель вырвала из дневника матери страницы.

– Больно? – спрашивает Эдгар, заметив, что она треплет повязку.

Вопрос застает врасплох, но Оливия качает головой.

Эдгар отрезает толстый ломоть хлеба и бросает на смазанную маслом сковородку. Запах – просто божественный. Оливия, разинув рот, смотрит, как слуга намазывает тост малиновым джемом. А потом ставит перед ней.

– Держи, – говорит он. – Это придаст тебе сил.

Оливия надкусывает угощение и наслаждается сладостью.

Эдгар кивает на ее блокнот.

– А там у тебя что?

Слизав джем с пальцев, она показывает ему последние рисунки: сад, фруктовые деревья, стену.

– Весьма неплохо, – одобрительно говорит Эдгар, хотя это лишь наброски, карандашные штрихи, которые наслаиваются друг на друга, создавая светотень и очертания предметов. – Помню, твоя мама всегда любила рисовать!

Оливия хмурится, думая о странных чернильных пятнах в дневнике. Это и рисунками не назовешь… Она откусывает еще кусочек, и малина тает во рту. Эдгар смотрит, как девочка улыбается.

– Джем Ханна варила. Том, бывало, любил еще медом полить сверху… – Он ошарашенно умолкает, будто споткнувшись. – Но в этом году ягоды такие сладкие, что и сахар почти не понадобился.

Оливия уже поднимает руку задать вопрос, но Эдгар поспешно бредет к двери, бормоча, что ему нужно срочно починить ставни, и ей остается лишь добавить новое имя в список секретов Галланта. Дядя, не писавший ей письмо. Странное проклятье Мэтью. Бесцветные сорняки. Стена – которая и не стена вовсе. И еще этот Том, о ком никто не желает говорить. Она старательно вспоминает могильник Прио́ров, невысокие надгробия, похожие на выбитые зубы, но имени Томаса среди них нет.

Доев тост и сунув блокнот под мышку, Оливия отправляется искать кабинет. Бродит по коридорам, вновь удивляясь размерам особняка – тот построен не для четверых, для сорока человек. От штата прислуги сохранился лишь костяк – так говорят, когда людей, способных управлять большим поместьем, остается мало. Но обитатели Галланта далеко не костяк, а пригоршня несовпадающих косточек.

Да и сам дом на дом не похож. Он смахивает на лабиринт: коридор тянется за коридором, комната за комнатой, большие и маленькие, некоторые и вовсе закрыты, под белоснежными хрустящими накидками погребены горы мебели.

За двойными дверями Оливия обнаруживает просторную залу, предназначенную для пиршеств и балов. Полы светлого дерева, инкрустированные узором из все тех же концентрических кругов, сводчатые потолки высотой в два или даже три этажа, а вдоль дальней стены идут стеклянные двери, за которыми скрывается балкон.

Никогда прежде Оливия не видела столь величественного помещения, и вдруг, сама не зная отчего, она принимается кружиться, шурша босыми ногами по дереву.

А потом, наконец, Оливия находит и кабинет. Она уже было начала думать, что вчера зрение сыграло с ней шутку, ей это приснилось, обыщи хоть весь дом – ничего не найдешь, но вот тот самый узкий коридор и поджидающая ее дверь.

Оливия пробегает пальцами по обоям в точности как накануне, отполированная ручка легко поддается нажатию. В комнате нет окна, и рисковать, зажигая лампу, Оливия не желает, потому оставляет створку распахнутой, чтобы из коридора попадал свет.

Она шагает вперед, половицы тихо поскрипывают под ногами, и вот уже ступает по тонкому темному ковру, на котором стоит стол.

На нем громоздится удивительная металлическая скульптура: два дома в концентрических кольцах. И это не просто строения, а маленькие копии Галланта. Фасадами друг к другу они установлены в центре изогнутой рамки. Кольца окружают каждый дом в отдельности, а прочие, побольше, – все сооружение целиком. Не в силах сдержаться, Оливия подносит палец к кольцу, легко его толкает, и махина приходит в движение.

Оливия смотрит, затаив дыхание, и боится, что в любой миг скульптура опрокинется на пол, но та будто создана, чтобы двигаться. Пара домов вращаются, словно танцоры, то приближаясь друг к другу, то отдаляясь. Каждый перемещается по своей дуге, в центре собственной орбиты. Оливия внимательно смотрит как завороженная, изучая размеренные движения, пока они не замедляются.

Дома совершают последний оборот, и Оливия снова тянется к скульптуре, чтоб остановить ее, но тут строения замирают друг против друга. Оливия склоняется ближе. Поразительно, но с такого ракурса кольца выглядят почти… почти как стена.

Открыв чистую страницу в своем блокноте, Оливия рисует сооружение, стараясь передать ощущение движения, чистые, почти математически выверенные очертания устройства. Она обходит стол, чтобы взглянуть с другой стороны, и вдруг замечает выпирающий ящик: тот торчит, словно нижняя губа, зажав в углу листок. Оливия дергает за ручку, и ящик не сразу, но поддается.

Внутри лежит стопка чистой белой бумаги и маленькая черная книжечка, а в ней – сделанные неровным почерком записи, страница за страницей. Да, это же не просто записи! Адреса…

Бирмингем, Беллуэзер-плейс, 50. Школа Лаример.

Манчестер, Идрис-роу, 12. Приют Холлингвелл.

Бристоль, Фаррингтон-вей, 5. Приют Фаррингтон.

Оливия листает страницы и наконец в середине четвертой находит нужный адрес:

Ньюкасл, Виндзор-роуд, 9. Мериланс. Школа для девочек.

Из коридора доносятся шаги.

Но годы тайных вылазок в комнаты матушек не прошли даром: в мгновение ока книжечка водворяется на место, ящик закрывается, а сама Оливия ныряет за старый стол, прячась между креслом и стеной. Скорчилась, а сердце так и трепещет.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?