— Спасибо. Так о чем вы хотели поговорить?

— Кайл кое-что рассказал, и мне нужно подумать. А думается мне лучше, когда я говорю, а кто-нибудь слушает.

— Давайте, я пока посуду помою.

— Хорошо, — он сел за стол и следил за мной некоторое время, прежде чем заговорить, — Наш преступник — чокнутый Ученый, который грабит тех, кто ему насолил, и крадет то, что очень значимо для владельца. Все совершенные кражи несли больше смысла, чем просто воровство. Если речь вести о вчерашнем деле, которое не произошло, потому что вы спасли инструмент для достижения цели, то, что хотели выкрасть и у кого? Вероятно, что-то значимое для общественности и очень дорогое для рынка сбыта.

— Если все так, как вы говорите, то мне кажется, этот Ученый обижен на весь мир и хочет доказать, что он умнее, чем все остальные.

— Обижен на весь мир… Вчера в город привезли «Панно мира», наверняка слышали, это подарок в честь заключения мира между нашим государством и соседним Борливаном пятидесятилетней давности. По описанию эта картина выложена драгоценными камнями, ее стоимость больше 500 тысяч золотых.

— …!!! — стук по дну раковины от выскользнувшей тарелки из рук заглушил язык эмоций, на котором я резко заговорила.

— Полностью согласен, — с улыбкой сказал следователь.

— И где это панно хранится?

— В королевском хранилище, а через два дня будет представлено на ежегодном балу, в этот раз он пройдет в масках.

— О, интересно было бы посмотреть на панно, — я уже вытирала влажные руки о полотенце.

— Надеюсь, наш Ученый думает также, — предвкушающе сказал Макгрегор и добавил с широкой улыбкой, — мы идем на бал, Ханна.

— Нет, это без меня, господин следователь, — со смешком добавила я, этого еще не хватало.

— Ханна, это прописано в договоре, — тут же нашелся мой работодатель.

— Так я вам и поверила!

Закончился вечер еще лучше. Мама следователя покинула дом, обещая привезти на днях книги и прописи и угрожая научить всех читать и писать, чего бы то ей ни стоило. Загнала детей купаться и переодела в чистые пижамы, а после мы снова все улеглись на одну кровать. Мила и Адриан уснули первыми. А Кайл никак не мог уснуть и ворочался в постели.

— Кайл, как ты? — не выдержала я.

— Нормально, — через некоторое время он спросил, — а ты бы хотела вылечиться?

— От чего? Я здорова, — с улыбкой ответила, не понимая, к чему он клонит.

— Господин следователь сказал, что, возможно, лекари вылечат нас от способности превращаться в животных.

— Ах, ну если господин следователь так сказал, то, конечно, все возможно, — пыталась замаскировать свою злость, поднявшуюся из-за слов Макгрегора, — хотя я не считаю, что мы больны. Быть метаморфом — это не болезнь. Это наша возможность. Да, мы не такие, как все, но это не значит, что мы больны или заразны.

— Но люди боятся нас… видела, как госпожа Макгрегор выхватила кочергу? Я не хочу так жить.

— Она просто испугалась, а страх толкает людей на самые разные поступки. Кто-то бежит, а кто-то защищается. Мы ведь тоже испугались ее, с кочергой она выглядела весьма устрашающе.

— Это точно, — со смешком сказал Кайл, — доброй ночи, Ханна. Спасибо.

— Доброй ночи, Кайл.

Я слышала, как размеренно он начал дышать, все дети теперь сопели в унисон. А я не могла уснуть в обиде на господина Макгрегора. Настолько, что понимала, если не выскажу сейчас, то останусь без сна до утра.

Вышла из комнаты, накинув халат, чтобы ничего не помешало мне договорить. Постучала в дверь, та снова отворилась без каких-либо усилий. Решительно вошла, господин следователь уже привычно сидел у камина, но без стакана в руках, что я тут же отметила. Он поспешил встать с кресла.

— Вы сказали Кайлу, что превращаться в животного — это болезнь? — мне не нужны были эти церемонии.

— Что? Нет, конечно, — Макгрегор выглядел растерянным.

— Тогда почему он думает, что его вылечат? Как и Милу с Адрианом? — подошла ближе, чтобы он лучше слышал мой ор, ведь я не сдерживалась.

— Я сказал, что их осмотрят лекари и, если это возможно, то вернут им прежнюю жизнь.

— Лисья норка, — и из меня поперли манеры, — вы забыли, что они дети? Теперь они мечтают о том, чтобы стать нормальными людьми. Зачем вы вселили ложную надежду? Как им дальше жить, если не получится?

— Ханна, успокойтесь, будем решать это после осмотра лекарями.

— Знаете, сколько раз меня осматривали лекари? Каждый год, начиная с первого превращения, и до восьми лет. И каждый раз я видела эту брезгливость в глазах врача, рассыпавшиеся надежды мамы, уставшего отца. Все считают это болезнью, уродством. Но вы заблуждаетесь! Это сверхспособности, другой уровень возможностей! Летать, чувствовать вибрации земли, дышать под водой, скакать по веткам. — Подошла ближе к Макгрегору, чтобы сказать прямо в лицо, и для убедительности ткнула пальцем в его грудь. — И именно это вы должны были донести ребенку, чтобы он не чувствовал себя ущербным, больным или с изъяном.

Серые глаза смотрели на меня с сожалением, а вот губы плотно сжаты. Молчит, за что я ему очень благодарна.

— Сейчас вы для них пример больше, чем кто-либо другой. Вы не замечали, какими глазами на вас смотрит Кайл? Адриан невольно копирует ваши жесты, а Мила тянется за вашим вниманием. Да что там, даже я смотрю на вас как на мужчину, иногда забывая, что в детстве вы ходили на золотой горшок. За эти несколько дней для детей вы сделали больше, чем кто-либо за всю их жизнь. Так что… прошу вас, не разочаровывайте хотя бы детей.

Последнее сказала тихо, уверена, что Дориан слушает.

Вышла из комнаты, плотно прикрыла дверь. Выплеснув эмоции и проведя воспитательную беседу со следователем, стало легче. Уснула безмятежным сном в объятьях малышей.

Дориан Макгрегор

Почему каждый день в компании госпожи Лорин заканчивается конфликтом? Такая несдержанная, говорит, что думает, и делает, что хочет. Ни одна женщина не пришла бы в комнату к холостому мужчине в ночи, а эта ходит каждый день. То в рубашке, то в халате, который облепливает ее фигуру. С ней невозможно говорить в моей спальне, видимо, в этом проблема. Вчера пришла скандалить, выставила меня каким-то бесчувственным, безнравственным, гнусным. Ведь я не считал, что метаморфы — это люди с изъяном. Просто не успел сказать. И это ее «не разочаруйте хотя бы детей». Почему только от одной мысли, что я подвел Ханну, так паршиво? Чувство вины, что грузом лежит теперь в солнечном сплетении, не дает вздохнуть. А все потому, что она