покрылся своим дымом. Нет, не превратился в изначальную форму, а просто окутал тело Барбары пурпурной пеленой, также превратив синие глаза пастора в жёлтые сплошные сверкающие точки.

— Я тот, кто стоит за всем этим, — отвечал я с особым удовольствием. Маневрируя между состояниями оболочки, мой голос постоянно фонил между женским Барбариным и раздражённым мужским, разносящимся по пространству странным эхом. — Мои войска уничтожили винокурню, подожгли дуб и напали на собор Барбатоса. Грубо говоря, виновник торжества стоит перед вами.

— Так это ты посмел уничтожить моё имение? — вмешался Дилюк, подходя ко мне и поправляя свои манжеты. — Не думал, что окажутся на свете такие наглецы.

— Хоть бы проматерился, боже… Да, это я, приятно познакомиться. А, вы же моего имени не знаете…

Кейа уже хотел повязать меня, но я резко добавил:

— Тело Барбары, а внутри я. Забавно получилось: у меня, получается, два имени! Одно вы знаете, а второе… я вам не скажу.

— Ты издеваешься над нами? — негодовал Дилюк. — В чём твоя цель?

— Да нет, просто смеюсь. И вообще, я пришла сюда не с вами болтать, вы мне не интересны, — я с игриво закусанной губой глянул на Джинн. — Я пришла поговорить именно с тобой, сестрёнка.

— Для переговоров я предпочту видеть тебя в настоящем виде.

— Нет-нет, переговоры — это скучно. Как насчёт провести со мной незапланированный выходной? Скажем, завтра.

— Ч-что?.. — не поняла она.

— Предлагаю следующее. Завтра мы вместе будем отдыхать — на свой вкус: прогулка, игры, поедание вкусных блюд — и только после прекрасного времяпрепровождения я, так и быть, раскрою свои замыслы и, возможно, буду открыта для полноценного разговора. Ты ведь заинтересована в минимизации жертв, я права?

— Это обман, — шёпотом заподозрил Кейа.

— Считайте как хотите, мне наплевать. Я предлагаю — вы принимаете либо отказываетесь. Всё просто.

— Простая прогулка? Ты предлагаешь отдохнуть вместе? — уточнила Джинн, не веря.

— Да. Ты, наверное, измотана, так что тебе будет полезно, а мне интересно. С меня обязательство, что никаких боевых действий не будет, как и угрозы самой Джинн. Небольшое перемирие, скажем так. Конечно, я буду в теле Барбары!

— Во сколько? — с опущенным взглядом спросила магистр, несмотря на негодования многих товарищей.

— С десяти до десяти. Я подойду к воротам, там и ответите на моё предложение. В конце нашего дня я раскроюсь вам, а также… — я быстро подошёл к Джинн, увильнул от вставшего на пути Кейи и встал практически вплотную к девушке. Я без сомнений обвил её талию, вжался в тело и, потянувшись на носочках к уху, начал шептать: — …Отпущу Барбару. Живой, здоровой, без злого умысла. Заманчиво?

Джинн задрожала. Для неё и так слишком переживать подобный стресс, дык к тому же я бесцеремонно давил на её психическое состояние такими заигрываниям. Я постарался вложить в последние слова максимум уверенности, чтобы она прочувствовала правдивость и, в конце концов, поверила в меня. Вскоре я отпрянул от неё, прокрутился вокруг своей оси и сделал любимый жест Барбары, прижав два пальчика к правому глазу, сделав милую улыбочку и осветив вокруг себя приятными цветами лечебной стихии пастора. В моём исполнении это выглядело как очередная издёвка, но я дал надежду на лучший исход из всех возможных.

— Увидимся, — сказал я, растворился в дым и быстро пронёсся прочь, невзирая на попытку остановить меня рыцарями и обладателями Глаза Бога. Джинн же смотрела мне вслед, застыв на месте.

Глава 1. Эпизод 6. Спокойный день

С наступлением временного мира Мондштадт на миг вернулся к той поре, когда никакого кризиса не было. Спокойный солнечный день, начавшийся также по-обыденному бодро, тихо и, в некотором роде, скучно. Рыба плескалась в озёрной воде вокруг города, созывая смелых рыбаков на очередной сеанс добычи еды, кабаны умиротворённо бродили по лесам, не чувствуя опасностей, пока птицы бороздили небеса, словно далёкие наблюдатели, следящие за всей нестабильной обстановкой локации. И правда: мир вернулся, но он настолько нестабильный и пугающий своей тишиной, что, казалось, был совсем призрачным, лживым. Собственно говоря, именно поэтому многие сознательные обитатели Мондштадта не верили в спокойствие и продолжали вести себя осторожно и с опаской, готовясь к трудностям с максимальной коллективной отдачей. Это правильное решение. Нельзя верить в такие спокойные дни — ни за что.

Не бывает на свете подобного, потому что мироздание наполнено движением, причем спровоцированное далеко не приятными событиями. Кризисы есть всегда, но между ними, выступая как перерыв, шло ещё более ужасное время — спокойное время, обманывающая людей убаюкивающими песнями о вечном мире, счастье без войн и прочих невзгод; о наивной простой жизни, где не будет зла и добро победит.

Я понял это ещё подростком, когда замечал на уроках истории такую тенденцию. Затем осознал всю тщетность бытия на парах по философии, политологии и психологии, окончательно утвердившись в невозможности мирного проживания. Стоя на центре мондштадтского моста и смотря на голубую гладь озера, я глубоко в сознании мечтал добиться умиротворённого, стабильного и тихого мира. Но его строят через кровь врагов, через собственный пот и мимо разрушенных стран, вставшие на пути. Систему невозможно создать без борьбы, верно? Реакция на окружающую среду — это и есть борьба, сопротивление. Только если я одержу победу, скажем, над Мондштадтом, то что потом? Как мне построить идеальную систему? Какие постулаты сформировать, чтобы учесть все условия? Вопросы под стать каким-нибудь древнегреческим философам, но для простого парня такое трудновато начинать даже рассуждать, не то что строить. Впрочем, я больше не простой парень, потому лучшего момента двигаться к мечте не найти.

Пунктуальность Джинн приятно меня удивила, когда она подошла ровно в десять и молча встала рядом, потерянно засматриваясь на ту же голубую гладь.

— Доброе утро, сестрёнка, — ехидно начал я, улыбаясь. — Рада, что пришла.

— Не называй меня так, — воспрепятствовала магистр, ничуть не изменившись в лице. — Если я знаю, что ты не Барбара, то нет смысла и дальше притворяться.

— Ты забыла? — я полностью повернулся к ней и с фальшивой радостью прильнул к ней, обнимая. Только для того, чтобы посмотреть широким взглядом прямо в её глаза. — Сегодня я Барбара, до десяти вечера. Пускай буду говорить то, что ей не свойственно, но… — я легонько погладил переживающую Джинн по щеке, большим пальцем водя по нежной на вид коже. Жаль, что я не мог прочувствовать этот момент тактильно. — Но я та Барбара, которую ты знаешь. Договорились?

— Х-хорошо… — Джинн нехотя пошла навстречу, с натяжкой обняв сестру в ответ. На самом деле, я заметил в этом