– А я все думал, когда же ты наконец придешь, кадет.

Без предупреждения Джуди Денч наклонилась ко мне и сказала: «Подержи моих желейных червячков, Ронан Бойл, мне надо в туалет». Я опять ушел в одно из своих воображаемых убежищ, и Джуди Денч убежала в туалет, оставив меня одиноким и беззащитным, держащим ее выдуманных червячков. Я вернулся в реальность, когда рука Дули сжала мое плечо, словно лапа индонезийской летучей мыши, а его ногти впились в мою толстовку.

Десмонд толкнул меня к горке древних на вид камней, сложенных наподобие стола или тех похожих на Стоунхендж штуковин, которые вы можете увидеть в Буррене. Выглядели они как алтарь какой-то зловещей церкви. Инстинкт подсказывал бежать обратно в магазин, но Дули крепко держал меня.

– Кто? А это еще что? Понятия не имею, о чем вы. Какой Ронан? – лепетал я, прикидываясь дурачком, что было не так уж далеко от истины. – Я все расскажу моему заказчику… Но он ждет меня и будет очень недоволен, поэтому мне лучше бежать прямо сейчас!

– Слушай меня, кадет Бойл, – прошипел Лорд мне в ухо. Дыхание у него было удивительно холодным и вполне ожидаемо очень противным. Острые ногти Дули впились еще глубже. Я поморщился. – Ты ищешь болотного человека, да? Но зачем, когда твои бедные папа с мамой уже сидят в тюрьме? Я уважаю твою храбрость. Что до твоих родителей – они даже не представляли, что этот день наступит. В каком-то смысле мне их жаль. Но кто-то должен был взять вину на себя. Решение было не моим. Все это абсурд. В игру вступили более могущественные силы, чем Лорд Десмонд Дули, парень. И если ты не боишься меня, это хорошо. Но даже я боюсь тех, других.

В этот момент Джуди Денч вернулась наконец из туалета в наш воображаемый кинотеатр. «Вставай, Бойл! Покажи ему, ты, ***! Скажи что-нибудь!» – скомандовала Джуди, произнеся пару таких слов, которые я даже написать не могу, настолько они недостойны дамы-командора ордена Британской империи. Она вырвала червей из рук, огрев меня по лицу коробкой. Даже у выдуманной Джуди Денч нет проблем с тем, чтобы высказать то, что она чувствует.

– Я пришел сюда за тобой! И ты заплатишь за все, пусть это будет последнее, что ты сделаешь! – выкрикнул я прямо в лицо Дули.

От неожиданности Лорд замер, выпустил мое плечо и отступил назад. Я сделал то же самое, поскольку удивлен был не меньше него.

В мертвых глазах Дули зажегся огонек. Казалось, он смеялся, не издавая при этом ни звука.

– Учеба пошла тебе на пользу, Бойл. Хотя, будь моя воля, я бы и с тобой расправился. Впрочем, можешь поверить, болотного человека здесь ты не найдешь, потому что у меня его нет. И я не знаю, что ты слышал, но я его даже не продавал. Ты вообще можешь себе представить, сколько стоит древняя ирландская мумия четырехтысячелетней давности, а, Бойл?

– …Эм-м-м, нет.

– МЕНЬШЕ, ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ! – взвыл Дули, сжимая от раздражения свои похожие на когти пальцы. Покачнувшись, он шагнул ко мне, словно пытаясь схватить сверху, хотя ростом я был повыше него. Вместо этого Лорд снял с полки какой-то заплесневелый деревянный ящик, похожий на детский гроб. Это и был детский гроб.

– Но не позволяй моей жалости превратиться в ярость. Если я еще раз увижу, как ты ошиваешься вокруг, получишь такой подарочек.

Он сунул ящик мне в руки. Крышка раскрылась.

Следующий момент был смутной и краткой вспышкой ужаса. Из гроба прямо на меня выпрыгнула маленькая женщина с горящими красными глазами и носом, который поставили на место, случайно перевернув вверх тормашками. Выглядела она страшно, с прикусом как у собаки ши-тцу и ростом не больше сорока сантиметров. Женщина была в ярости, тяжело дышала, и от нее исходил тошнотворный запах протухших рыбьих голов. Она ткнула меня в глаза своей медной шилейлой и укусила прямо в нос. Я упал на спину, а маленький монстр тем временем вскочил мне на грудь – похоже, что основной вес ее тела приходился на тяжелые золотые башмаки. Женщина пнула меня ими в подбородок, отчего я прикусил язык, и выдала настолько грубый и оскорбительный жест, что я потом вынужден был рыться в библиотеке Коллинз-хаус в поисках его значения. Затем высморкалась на меня, покрыв все лицо бледной изморосью лепреконских соплей, и, повернувшись задом, издала краткий, но гневный звук, словно поставив во всей этой истории жирный восклицательный знак.

Язык у меня слишком болел, чтобы кричать, а во рту чувствовался привкус крови. Раньше со мной никогда не случалось ничего подобного. Я плохо помню, как выбрался из галереи Дули, но несся, должно быть, очень быстро. Следующее воспоминание: стою в магазине, прислонившись носом и языком к морозилке с батончиками Cadbury. Еще и зонт потерял по пути.

Час спустя я уже сидел в поезде, отходящем от Хьюстона, все еще дрожа и держась за нос, на котором теперь виднелись следы маленьких зубов. Съел шесть замороженных батончиков, которые менеджер заставил меня купить после того, как я измазал их раненым носом и языком. Они были очень вкусные и помогли мне хоть немного прийти в себя.

Уверен, что Дули хотел навсегда испугать меня, но в глубине души я знал, что, когда в следующий раз наши дорожки сойдутся… буду готов ко всему.

Да и зонт не мешало бы вернуть – он мне очень нравился.

В казармы я прибыл только ближе к вечеру и смог правильно спеть песню Коллинз-хаус далеко не с первой попытки. Язык у меня дрожал, и сложная часть в середине все не поддавалась. С трудом поднявшись по лестнице, рассказал Лог обо всем, что случилось. На этот раз – впервые – она даже не хихикала. Видя, что я глубоко расстроен, Макдугалл спела мне красивую песню на языке животных, правда, я ни слова не разобрал.

Мне немного неловко говорить, но в итоге я уснул прямо на руках у Лог и так крепко не спал уже несколько месяцев. Как только проснулся, она тихонько хихикала в своей обычной сумасшедшей манере. Но в тот момент мне показалось это даже милым.

На закате, когда я уже был готов надеть униформу, ожил интерком.

– Бойл! Явиться к капитану де Валере, она у крытых гаражей, – раздалось ржание сержанта О’Брайен, сегодня, судя по всему, лошади…

Аккуратно надев и расправив любимый берет, я поспешил к гаражу, который был в восьми минутах ходьбы, в другом конце дома.

Когда прибежал, обливаясь потом, Шиобан де Валера чесала за шеей ирландского волкодава, такого огромного, что сначала я принял его за пони.

– Это Лили, – сказала она, кивком показывая на собаку. – Лили, это новый кадет, Ронан Бойл. Скажи «привет».

Я ждал, когда собака что-нибудь ответит, пока не сообразил, что капитан хочет, дабы поздоровался именно я.

– Она не умеет говорить. Она же просто собака, – наконец произнесла Шиобан де Валера.

– Ага, ну да, – запинаясь, проговорил я. – Рад познакомиться, Лили. Ронан Бойл. – Я протянул руку, и она положила на нее свою огромную лапу, почти пригнув мою руку к земле.