К вечеру мы впервые с Машей освоили нормальные прогулки на улице. Правда меня до жути смущала розовая коляска, но Маше в ней похоже было комфортно. Удивительно, что за два дня проведенные бок о бок, вечера предыдущих дней не в счет, я ни разу не подумал о том, что детям надо гулять. Это самый настоящий позор. А учитывая, что как минимум половину собственного детства я провел именно на улице, под зазывающие мамины крики идти домой, мне стало стыдно в двойне. Вспомнил слова ведьмы, что современные дети сейчас с пеленок с планшетником в руках и понял, что не хочу так с Машей. В итоге провел с ней на улице больше часа.

Продолжили мы вечер на диване, сначала играясь с погремушкой. Маше, судя по реакции, это нравилось. А заканчиваем мы чтением очередной сказки. Маша жуть как увлечена, а у меня из головы не лезет Бдушкина. Я должен найти сбежавшую мамку, а в голове эта ведьма. Будь она не ладна. Не хватает еще действительно по ней сохнуть. В голове пронеслась шальная мысль пригласить ее в дом в виде няньки, уборщицы, кухарки и ведьмы в придачу. А потом быстро отмел эту идею. Ее внешний вид вызывает во мне противоречивые чувства.

А еще я понял, что со мной точно что-то не так, потому что через пять минут я послал Вадима за Бдушкиной. Я действительно идиот. Чего мне от нее надо? Деньги? Так я их и так могу вернуть, сдались они мне как собаке пятая нога. Рассказ о матери Маши? Безусловно, да. Только брешет она не по-детски, не мог я общаться с той девушкой после того случая. Хотя я много кого отшивал, даже не рассматривая особо внешность. Мало ли сумасшедших, подходящих на улице. Так бы и рассуждал на кой черт мне эта ведьма, если бы не услышал звук открывающихся ворот. Тима первый подбежал к двери, когда та еще даже не открылась. А через несколько мгновений вошел Вадим. Не один, а с девушкой, на которую тут же налетел Тима и стал облизывать ей руки.

— Привел, Павел Александрович. Идти не хотела, но я был убедителен.

— Это кто?!

— Бдушкина. Или я вас не так понял?

— Это я не понял.

— Вадим, можете идти, Павел просто не признал меня без грима.

— Ну так я тоже сначала не сразу признал, но это она.

— Спасибо, Вадим, иди.

Вадик кивает и молча закрывает за собой дверь, а я так и сижу на диване как будто мягкое место приклеено к нему напрочь. Только активно доносящиеся звуки от Маши не дают мне окончательно войти в ступор. Передо мной стоит не ведьма, не экстрасенша, не ясновидящая и даже не всезнающая. Хотел бы я сказать, что это обычная девушка, только это не совсем так.

— Вы так соскучились по мне, Павел? Здравствуй, булочка, — улыбаясь произносит она. И если бы не ее голос и вправду бы не узнал Бдушкину.

Маша начинает активно тянуть руки к подходящей Татьяне. Та в свою очередь не заставила ее долго ждать. Быстрыми шагами подошла к нам и взяла Машу на руки.

— Какая ты сегодня няшечка, Машуня. Папа сам тебя одел?

— Если ты спрашиваешь ее, то она тебе вряд ли ответит.

Встаю с дивана и начинаю бегло осматривать Бдушкину. Хотя какая она к черту Бдушкина? Сейчас она самая что ни на есть Татьяна. Взгляд блуждает по ее телу и с каким-то странным для себя чувством осознаю, что ее фигура, некогда скрывающаяся за черными ведьмовскими нарядами, если не идеальна, то шикарна. А серое облегающее платье с рукавами три четверти это только подтверждает. Грудь как минимум тройка, филейная часть вообще отпад. А может это платье так ее украшает? Хотя нет, тряпка на ней точно ничего не может украсить. Невооруженным взглядом видно, что платье дешевое и простое. А волосы! Волосы-то не черные, а скорее каштановые. Длинные и красивые, не то что некогда висевшая на ней черная мочалка. Поднимаю взгляд на ее лицо, на котором помимо наглой улыбки еще и блуждают Машины руки. Моя малая активно тянется к ее губам. И в этом Машу я понимаю. Губы-то тоже настоящие, не накрашенные розовой липкой ерундой, а вполне себе ничего. И глаза без капли убогих голубых теней, угля на веках и мерзких метелок, не дающих мне покоя. Все в ней нормально. Хотя кого я обманываю, эта псевдоведьминская зараза очень даже красива. Глаза у этой особи действительно красивые, а может она и вправду ведьма, иначе не знаю, как объяснить то, что я хочу в них смотреть. Вот же парадокс, на ней нет косметики, а она красива. Я даже не могу найти изъяна в ее внешности. Сейчас она выглядит так, как и должна выглядеть девушка ее возраста. Черт, кажется, я неприлично долго ее рассматриваю.

— Павел, вы кормили ваше чудо?

— Значит так, — забираю у нее Машу к себе на руки. Почему-то меня выводит из себя реакция Маши на эту… ведьму. — Чтобы я больше не слышал в каждой фразе, произнесенной тобой «Павел».

— Поняла, Павел Александрович. Кажется, так вас назвал Вадим. Так можно?

— Нарываешься, Бдушкина.

— Хорошо, как мне вас называть? — тянет руки к Маше, продолжая с ней играть.

— Что за маскарад? — игнорирую ее вопрос. — Куда метелки подевала? И мочалку. Ту, которая на голове была? — обхожу Татьяну по кругу, словно рассматриваю музейный экспонат.

— Несчастный случай. Мы с моими сестрами ведьмами устраивали ритуал в полнолуние и прыгали через костер. Ну и сами понимаете…

— Что?

— Перепрыгнула неудачно. Подожгла случайно волосы, а там и на ресницы перешло. Пришлось быстро наколдовать новые волосяной покров на своем теле.

— Да. Точно ты. Кто бы еще нес такую славную ахинею. А боевой раскрас куда дела?

— Да как-то не подумала, что на людях сегодня еще окажусь, вот и смыла.

— Все у тебя так ладненько, Татьяна.

— Можно просто Таня.

— Итак, Таня, — поправляя на руках тянущуюся к Бдушкиной Машу, начинаю я. — У меня трубы горят, мне нужна срочно твоя помощь.

— Какого рода? — с сомнением спрашивает она.

— Ну как какого, все того же рода. Мне нужно найти мать.

— То есть вы вырвали меня глубоким вечером, чтобы найти Машину мать?

— Ну а для чего ж ты мне еще сдалась. Давай, начинай Бдушкина.

— Что за шум, вы слышали это? — наигранно пугается Таня, прикладывая руку к груди. — Может быть это домовой?

— Срамовой.

— У вас и такие в доме имеются?

— Замолкни и входи в свой астрал, пока ребенок не насрал.

— Чуете? — все с той же улыбкой произносит Таня. — Кажется, она уже это сделала. Идите мойте ей попу, а потом возвращайтесь ко мне.

— Нет, не чую. Памперс закрыт, нюхачка, блин. Давай входи.

— Куда входи?

— В астрал. Ну или куда ты там входишь обычно? Короче входи уже куда-нибудь и говори мне где найти Машину мать, — присаживаясь на диван, произношу я. Выведу я тебя на чистую воду. Как пить дать, выведу. — А начни-ка мне, Бдушкина, с имени мамули моей прелестной дочери.

Бдушкина, хотя даже в мыслях не хочется называть ее так, мнется секунд десять, а потом садится на диван, положа ногу на ногу. Прелестные у нее ножки, между прочим. Правда я только сейчас осознаю, что на ней… тапки. Да уж, Вадик видать был очень убедительным и быстрым.