игрой в гляделки. Ну или как это дело называли мои наставники — кто кого перетерпит.

Логика сего действа проста: стоишь выжидательно возле своего наставника или кого-то близкому к нему, и ждёшь, когда он оценит твоё рвение к знаниям.

Особо целеустремлённые шли за своими наставниками по пятам, и даже садились медитировать под дверью возле их покоев. Подобное не осуждалось, наоборот, только поощрялось, как проявление упорства в добивании своей цели.

Главное — не перебарщивать, а то были случаи, когда особо упёртые годами добивались признания, и всё без толку, даже если наставник уже прямо говорил что надо от него отстать.

Да и были отдельные правила у каждого наставника, которые несильно-то и распространялись по миру, и будущему ученику самому надо было понять, что ему надо предпринять, чтобы его всё же стали рассматривать хотя бы в качестве кандидата в ученики.

В общем, я решил перенести свой опыт прошлого мира на этот. Возможно, не самый лучший подход, но он хотя бы вязался с моим новым поведением. Может, всё и будет выглядеть несколько странно, но даже мне интересно было посмотреть — получится или нет. Тем более, я всё равно таким образом наблюдаю за тренировкой моих людей.

Если же это не сработает, есть «План Б».

Глава 12

Так прошёл час. За ним незаметно пролетел второй.

Мужчина в коляске в упор отказывался меня замечать. Даже моя слуга, что всё это время находилась подле меня, начала немного нервничать.

— Молодой господин, может, всё-таки… — снова я остановил её жестом рукой.

Пока рано. Надо ещё немного потерпеть.

Уж чего-чего, а терпения мне не занимать. Да и наблюдая за тренировкой бойцов, я не мог не отметить их настороженные взгляды в нашу сторону, ведь с каждым пройденным часом Петров лютовал всё сильнее. Правда, не думаю, что и тренировки у них когда-либо были такими длительными, даже несмотря на небольшой отдых между различными упражнениями.

Спустя ещё час я заметил, что мужчина, возможно, даже сам того не замечая, косо поглядывал на меня. При этом я чувствовал, что моё присутствие всё больше его напрягает.

Выгнать он меня не мог, вот и приходится делать вид, будто меня нет. По крайней мере, с его стороны игнорирование было лучшим вариантом, ведь каким бы я ни был, но я сын Дмитрия Львова, который является его господином.

Занятые своими упражнениями бойцы нет-нет да поглядывали на меня. Они не могли не заметить мой интерес к их тренировкам, но прерывать последние не смели. А ведь они явно затягивались, что меня в некотором роде забавляло, так как бойцы уже работали на последнем издыхании. Впрочем, чем не дополнительная тренировка на выносливость?

— Перерыв час. Сначала еда, потом отдых. Затем снова практика и спарринги. Вечером теория. Разойтись, — сказал он, после чего я услышал радостные перешёптывания между собой у наконец-то отпущенных отдыхать воинов.

Сразу видно, что сидеть без дела Михаил им не давал.

Когда же в комнате для тренировок не осталось практически никого, кроме меня, Ани и Петрова (последний тоже уже собирался на выход), я сказал:

— Не сочтите за обиду или оскорбление, и не поймите неправильно, но почему наши воины так бездарно используют магию? — почтительно обращаясь к старому воину, спросил я. — Они попусту тратят слишком много маны там, где необходим её минимум, хотя в остальном огрехи куда менее значительны.

Разумеется, обо всём рассказывать я не собирался, но то, что было озвучено, и так было очевидно.

Я почувствовал появившееся в воздухе напряжение, исходившее одновременно от Ани и наставника приписанных ко мне бойцов.

Причём если Аня просто беспокоилась за мои слова, то вот местный наставник резко остановил свою коляску и стал прямо сверлить меня взглядом, будто пытался понять, что у меня на уме.

Наконец вздохнув, он твёрдым и суровым голосом произнёс:

— Молодой господин, вы три часа стояли и смотрели на меня, только чтобы сказать это? — и сколько же желчи было в его словах, аж душа радуется подобной реакции.

— Михаил Сергеевич, вообще-то, я пришёл сюда с другими целями. Однако об этой проблеме я узнал только сегодня. И чтобы не разрушать ваш авторитет, я дожидался момента, когда мы сможем поговорить наедине. Моя слуга — исключение, — с лёгкой улыбкой на устах и всё ещё сохраняя вежливый тон, ответил я и посмотрел на Аню.

Та, вместо того, чтобы отвернуться в этот момент, молча кивнула, поддерживая меня. В свою очередь, у Петрова даже взгляд будто потяжелел.

— Молодой господин, — вкрадчиво произнёс он. — Я слышал, что вы попали в аварию и что после неё сильно изменились, однако давайте смотреть правде в глаза: вы лезете в ту сферу, которой совсем не понимаете. Мы тут не в игрушки играем или делаем ставки на бои. Мы отрабатываем программу тренировок вашего рода, к которой, в том числе и я приложил свою руку. Даже если вы будете пытаться выставить себя умником, который лучше знает, как обучать магов у вас всё равно ничего не выйдет, — весьма грубо ответил мужчина, смотря только на меня. — Эта программа отрабатывалась и совершенствовалась на протяжении несколько десятилетий, и показала свою эффективность! Иначе род Львовых не был бы так силен!

— Михаил Сергеевич, при всём уважении, но вы переходите границу. Перед вами молодой господин. Может, его слова и прозвучали грубо, но это не даёт вам права… — заступилась за меня Анна, но я в очередной раз её прервал.

Надо, похоже, будет с этим что-то делать. Не хватало ещё, чтобы она лишнего наговорила и разрушила мой план. Если я хочу, чтобы подле меня оставались верные мне люди, то необходимо заняться этим вопросом плотнее.

Без преданных людей мне не обойтись, но если они не будут понимать, что от них требуется… От этой преданности толку будет мало. Из-за Евгения и впустую потраченного им времени и так придётся много чего нагонять. К сожалению, он совсем не заботился, чтобы в его окружении были нормальные специалисты, а не одни лишь прихлебатели.

— Аня, всё в порядке. Я понимаю, что мои слова, особенно с моей репутацией, не могли не вызвать иную реакцию. Просто сделаем вид, что ничего плохого не случилось и продолжим разговор, — спокойно ответил я.

— Как прикажете, — кивнула моя слуга и демонстративно отошла на шаг назад, как бы намекая, что больше не будет влезать в разговор.

Вот и хорошо. Но всё же это только начало и надо будет к ней присмотреться повнимательнее.

— Хорошо, допустим, вы и правы, молодой господин, — вдруг покладисто произнёс Петров, выжидающе посмотрев на меня. — Дальше что? Чего вы пытаетесь добиться? И как собираетесь доказывать свои слова? Вы же в том числе начали этот разговор для этого или же я не прав?

— Знаете, — задумчиво проговорил я, сделав несколько шагов вперёд и назад, будто о чем-то размышляя, а потом резко повернулся к мужчине, — близость смерти многих заставляет взглянуть на свою жизнь под другим углом.

— К чему эти слова? — настороженно спросил мужчина.

— У меня словно спали шоры с глаз, и я понял, как же ошибся в выборе пути, и что двигался всё это время, не обращая внимания на возможности, которые были рядом со мной. И после подобного незабываемого опыта, — ухмыльнулся я на этих словах, — я захотел измениться, стать лучше версией самого себя.

— Измениться, значит… — протянул Петров.

— Поэтому я пытаюсь стать хорошим лидером, а для этого мне нужны общие тренировки, вроде этой. Я хочу стать частью состава воинов, чтобы после мог их полноценно возглавить. Хочу возглавить их как тот, кто сможет действовать с ними на равных, — ответил я, чем вызвал у мужчины самодовольную ухмылку.

По ней прямо читалось его отношение к моим словам, и что он ни капли в них не верит, несмотря на все приложенные усилия по его убеждению. Сложный тип, впрочем, и я никогда не был силен в риторике.

— И при этом вы говорите, что наши воины рода, которые посвятили своим тренировкам и оттачиванию своих умений жизни, бездарно используют свои магические навыки? Вам не кажется, что это чересчур высокомерно даже для вас, молодой господин? — на последних словах Петров даже выделил обращение ко мне, чтобы показать свое отношение к моему положению.

— Ну почему же? Вовсе нет. Я же не виноват, что наши воины довольно неумело тратят свои силы. Скажу больше — я могу доказать это