Я постаралась отойти как можно дальше от места, где стреляли, и углубилась в лес. Ветер дул в лицо, я натянула капюшон до самых бровей и наклонила голову, но это помогло мало. Завтра буду вся красная и с обветренными губами.

Или мертвая, если наткнусь на Эмиля, а он меня не вспомнит.

По моим прикидкам, я уже миновала поляну, где лежало тело. Теперь, если Эмиль пойдет на запах, он натолкнется на меня… Правда для этого придется помочь любимому.

Это лес, а не бульвар, где возможна случайная встреча. Водитель грузовика, конечно, вкусно пахнет, но он давно там лежит и кровь замерзла. К тому же, от него еще и несет дизелем. Со вкусами вампиров я не знакома, но солярка туда точно не входит. Я бы не стала есть котлету, от которой удушающе несет грузовиком.

Торопясь, я шла еще около десяти минут и остановилась под раскидистой сосной, спрятавшись у ствола под лапами. На них насыпало шапки снега, и они опасно покачивались надо мной – одно неосторожное движение и я стану похожа на снеговика.

Первым делом я убрала оружие и достала из кармана связку ключей, стараясь не звенеть. Пар срывался с губ и мешал видеть, а сердце вздрагивало – я ненавижу боль, хотя есть ситуации, когда готова ее терпеть. Эта – одна из них.

Острым краем я попыталась расцарапать запястье – там, где кожа тоньше и проще добраться до вены. Резать ключом ладонь – то еще удовольствие. Несколько пилящих движений и пальцам, в которых я держала ключ, стало липко и горячо. Я обтерла ключи об снег и убрала обратно в карман.

Истерзанное запястье тупо ныло, рана горела, но терпимо. Давай, Эмиль. Здесь пахнет вкуснее, чем на поляне. Вампир не пройдет мимо. К сожалению, Андрей тоже мог меня учуять – не уверена, но возможно. Вот остальные двое, что охотятся на Эмиля – нет, если не пробовали пожирателя. Они слишком далеко.

Где же ты, любимый? Я тебя жду.

Из-за тучи выглянула луна – почти полная, и залила светом сугробы, выделила мохнатые темные макушки сосен и пихт. Я устало оперлась спиной на ствол, меня тянуло закрыть глаза и передохнуть хоть немного, но не время терять бдительность. Муж мог найти меня за считанные минуты.

Кажется, я все-таки не совладала с собой. Так долго ждала, что позволила себе расслабиться – и поняла, что соскальзываю вниз. Слишком давно не отдыхала, да и кровь идет… Я выпрямилась, открывая глаза. Сдавила запястье, рассматривая ранку и заставляя кровь идти, а не сворачиваться…

А когда подняла голову, сердце чуть не остановилось: Эмиль стоял метрах в десяти от меня, неподвижно, и просто наблюдал. Лица я не видела, только силуэт – мужа я узнала по росту и очертаниям фигуры. Не так уж много я встречала высоких и крупных мужчин. Светлое пальто до колен тоже выглядело знакомым.

– Эмиль? – позвала я и с трудом оттолкнулась от ствола, на весу держа руку.

В ответ он издал жутковатый звук – словно резко вдохнул, ртом пробуя воздух. Он не отозвался. Ну что ж, своего я добилась, зверь уже здесь. Вопрос в том, что я буду с ним делать.

Я сделала шаг, медленный и осторожный – так идут по краю обрыва или подходят к хищнику. Чем ближе я подходила, тем больше могла рассмотреть, мне хватало лунного света.

Эмиль стоял, шатаясь, как зомби. Грязное бежевое пальто было в бурых потеках засохшей крови и пятнах растаявшего снега. Все, что под ним не в лучшем виде: дорогой костюм превратился в оборванную тряпку. На коленях налипла хвоя и другой лесной мусор, словно он стоял на коленях. И это явно было не здесь, где повсюду снег. Где-то он отыскал себе дневное убежище.

Весь в грязи, Эмиль выглядел так, словно долго пробыл в лесу.

– Как ты себя чувствуешь? – задыхаясь от волнения, прошептала я.

Еще шаг и я смогла рассмотреть лицо: оно потеряло выражение, распухшее, сплошь покрытое гематомами и ссадинами.

Я застыла, рассматривая темные глаза, и положила ладонь на рукоятку пистолета. С вампирами только так. Даже если это твой муж. Ничего. Если бросится, подстрелю, а потом покормлю… Только кровь я оставила в машине вместе с Ренатой. Придется кормить собой, если возьмет.

– Как ты? – я перевела дух и решилась еще на пару шагов. – Почему молчишь?

Взгляд Эмиля стал пустым, словно там никого не осталось. После тяжелых ранений так бывает: вампир не осознает себя…. Но было в выражении лица что-то еще. Словно это пустая оболочка моего мужа, а сам он навсегда уснул где-то внутри.

Сердце пропустило удар.

– Эмиль, дорогой? – тихо позвала я, стараясь расположить к себе тоном. – Это я, твоя жена, слышишь? Это Яна.

Он смотрел на меня и не двигался. Однажды я видела его умирающим, и он вел себя иначе. Он не в агонии, все должно быть в порядке, но он меня не узнавал. Такой взгляд я видела у Андрея – похоже на провал в памяти. Как я и боялась, он не помнит, кто я. Будь я вампиршей, мне бы особо ничего не грозило, но сейчас я для него еда.

Надо с ним поговорить.

– Эмиль, я за тобой приехала. Все будет хорошо, я заберу тебя домой.

Застывшая поза выдавала, что Эмиль не знает, как реагировать, и я решилась подойти. С опаской, словно к незнакомому животному. Под ногой скрипнул наст, действуя на напряженные нервы.

Руку с кобуры я не сняла – еще рано.

Эмиль без выражения наблюдал, как я подхожу. Чем я ближе, тем меньше шансов, что сумею отразить атаку: он слишком мощный для схватки врукопашную. Эмиль в два раза тяжелее меня, удельная разница в мышцах у нас ощутимая. Даже не будь он вампиром, я бы проиграла.

– Эмиль, любимый… – я протянула окровавленную левую руку, оставив правую на оружии. Он проследил за движением, и я потеряла зрительный контакт. – Ты меня узнаешь? Ты меня помнишь?

Я легко коснулась его плеча. Эмиль смотрел на руку, но это было единственной реакцией – он не двигался, не рычал, не огрызался. Я провела по предплечью, лаская, и встала почти вплотную. Лица коснулось дыхание, когда он наклонился, переминаясь с ноги на ногу. Тяжелое, мучительное, словно он страдал от изнуряющей боли. От одежды исходил сырой неприятный запах зимнего леса и крови.

Я поднесла ладонь к его лицу – так же плавно, и положила на щеку. Чтобы взглянуть ему в лицо, пришлось задрать голову. Он дышал, приоткрыв губы. Ставшие черными глаза подозрительно обшаривали меня, точно Эмиль пытался сообразить, насколько я опасна.

– Вспоминай, Эмиль, это я.

Вдруг он схватил меня за затылок – грубым, быстрым движением, взгляд остановился на губах.

– Это я, – повторила я, не сопротивляясь. Хищников возбуждает борьба. – Ты голодный? Я тебя покормлю.

Я едва шептала – нужно говорить как можно тише. За время, что я с ним прожила, я поняла несколько вещей и одна из них – чем я мягче, тем он спокойнее. Каким бы злым и раздраженным Эмиль ни приходил домой, мне всегда удавалось его расслабить.

Он резко ткнулся в запястье, лизнул и выпрямился. Попробовал или приласкал – не угадаешь. Движения языка на ране можно было трактовать по-разному: и как попытку зализать тоже.