— Паско! — восторженно шепнула Нанетт.

Затем Прунелла услышала, как граф говорил:

— Позвольте мне, Прунелла, приветствовать вас в своем доме и выразить свое удовольствие, что моими первыми гостями после возвращения домой стали вы с Нанетт и мой племянник Паско. С усилием Прунелла заставила себя сделать реверанс. И прежде чем она смогла что-либо ответить, ее опередила Нанетт:

— Благодарю вас! Я уверена, это будет замечательный вечер!

Нанетт так смотрела на графа, как будто он преподнес ей бесценный подарок.

И затем, словно не могла больше сдерживаться, она поспешила к Паско, и ее руки оказались в его руках.

Глаза графа не отрывались от лица Прунеллы, и он сказал так тихо, что только она могла его слышать:

— Прежде чем вы начнете меня обвинять, позвольте мне сказать, что у меня была причина пригласить моего племянника на этот обед.

— Я надеюсь, это достаточно веская причина! — сказала Прунелла с нажимом.

— Достаточно веская, — ответил граф. — Но позвольте мне вначале сказать вам, что вы прекрасно выглядите. Я первый раз вижу вас модно одетой, и, коль скоро мы с вами откровенны друг с другом, должен признать, что вы совершенно преобразились.

Прунелла сердито посмотрела на него, думая, что сказанное им и дерзко, и неуместно. Затем, заметив огонек в его глазах, она поняла, что граф дразнит ее, и она не должна позволять себя провоцировать и вести по-детски.

— Нанетт заставила меня понять, что я деревенская мышь, милорд.

— Если это и так, то у этой мышки прекрасный вкус, — сказал граф.

Прунелла взглянула на него с удивлением, думая, что он говорит о ее платье, но он спокойно добавил:

— Я счел, что будет уместно расположиться сегодня в этой комнате, с учетом того, сколько вы сделали, чтобы привести ее в надлежащий вид.

Прунелла не ожидала услышать ничего подобного. Она смотрела вокруг, думая, что он осуждает ее за то, что она истратила на одну комнату столько денег, которые он вряд ли когда-нибудь сможет вернуть. Затрудняясь в выборе слов, Прунелла ответила:

— Я думала, что этот зал... Он один из самых красивых среди созданных Иниго Джонсом... Этот зал... Он принадлежит не только Уинслоу-холлу, милорд, он принадлежит потомкам.

— Вы, наверное, правы, Прунелла, но в данный момент я очень рад, что он принадлежит именно мне. В голосе графа явственно слышалась искренность, но Прунелла не смогла ответить ему, так как именно в этот момент Паско оторвался от Нанетт, которая продолжала что-то горячо ему говорить, и обратился к ней:

— Прошу прощения, мисс Прунелла, что прерываю ваш разговор, но мне не терпится поздороваться с вами. Очень приятно снова видеть вас.

— Благодарю вас, — сказала Прунелла, но заметно было, как она напряглась при его приближении, и тон ее был холоден.

— Поскольку сегодня мы празднуем «возвращение блудного сына», — сказал граф, — я предлагаю выпить шампанского в мою честь.

Как только он произнес это, в зале появился слуга-индиец с серебряным подносом, на котором стояло серебряное ведерко с бутылкой шампанского.

Когда каждый получил бокал с пенящимся вином, граф провозгласил:

—За Уинслоу-холл! И за ангела-хранителя, который берег его до моего возвращения и которому я бесконечно благодарен!

Этот тост явился для Прунеллы полной неожиданностью, она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, когда все пили за нее. В разговор вступила Нанетт:

— Видишь, Прунелла, все потраченное тобой на Уинслоу-холл время и усилия оценены по достоинству. Не правда ли, милорд?

— Я действительно очень благодарен мисс Прунелле, — ответил граф, — и каждый день обнаруживаю все новые проявления щедрости вашей сестры.

Прунелла снова покраснела, так как испугалась, что графа раздражают эти доказательства ее постоянного вмешательства в его дела, и, чтобы сменить тему, девушка обратилась к Паско в более доброжелательном тоне, чем прежде:

— Узнали ли вы своего дядю, которого не видели столько лет?

— Конечно, я узнал его! — ответил Паско. — Как я мог забыть человека, который всегда казался мне настоящим героем и о котором все вокруг говорили с таким восхищением?

— Напротив, Прунелла скажет вам, что обо мне говорили с ужасом, — заметил граф.

— Только потому, что им было не о чем больше говорить! — поспешно сказала Прунелла. — А теперь, когда вы возвратились домой, вам будет совсем нетрудно завоевать хорошую репутацию, и прошлое будет забыто.

Граф засмеялся:

— Вы меня очень ободрили, Прунелла, и я обращусь к вам, чтобы вы помогли мне вступить на праведный путь, что, должно быть, непросто для блудного сына.

— Мы вам поможем, — сказала Нанетт с улыбкой. — Правда, Паско? Говоря это, она протянула ему руку, и он нежно взял ее в свои. Прунелла так резко отвернулась, что всколыхнулись оборки ее юбки. Она подошла к столу, который находился между двумя окнами, и стала рассматривать расставленные на нем безделушки. Девушка в очередной раз залюбовалась коллекцией табакерок, принадлежащих отцу и деду графа. Она реставрировала их, сменила выцветший и пыльный бархат, которым был обит столик, на новый, синего цвета. Граф подошел к ней и спросил:

— Вы проверяете, не спустил ли я уже самые ценные?

Прунелла была потрясена, вспомнив, что табакерки были в составленном ею списке вещей и могут быть проданы без особого ущерба для коллекции. Ей было бы очень жаль расстаться с ними. Но в то же время они не были так ценны и уникальны, как некоторые другие вещи в доме.

— Я просто любуюсь ими, — ответила Прунелла.

— В то же время вы были готовы с ними расстаться, ~ продолжал он, будто пытаясь заставить ее признать это.

— Все, что связано с личными воспоминаниями, драгоценно для человека, — сказала Прунелла, — поэтому я понимаю, как трудно вам делать выбор.

— Вы действительно принимаете во внимание мои чувства?

— Конечно! Это ваша собственность, и вы знали все эти вещи всю свою жизнь. Естественно, вам тяжело расстаться с любой из них.

— Приятно слышать, что вы так думаете обо мне, — сказал граф. — Мне казалось, что вы считаете меня готовым продать все ценное и потратить вырученные деньги на легкомысленные удовольствия, к которым я привык. Это было очень близко к тому, что Прунелла действительно думала о графе. Скрывая замешательство, Прунелла подошла к окну.

— Я вижу, вы начали заниматься садом, — заметила девушка. — Вам удалось найти кого-нибудь в помощь старому Ивсу?

— Иве сказал, что ему уже пора на покой, — ответил граф. — И мне показа-

лось, что он не может работать больше чем один-два часа в день.

— Это правда, — согласилась Прунелла. — Но он делал все что мог.