– Сперва ты скажи, сколько нас тут ещё продержат, и что с нами делать собираются.

– Слыхал я от старшого, будто казнить вас в полнолуние хотят. Уанобу да тамганы все окрестные деревни заполонили, чтоб на это дело поглазеть. Но то мелкие сошки. Главное-то начальство должно прибыть накануне казни. Вот шуму-то будет…

– Ясно. Значит, время ещё есть.

Кшанти запустила пальцы в потайной кармашек под мышкой. Через мгновение у ног охранника шлёпнулся плоский тёмно-зелёный камешек размером с идильский медный грош.

– Это сонный камень. Брось его в колодец, когда со службы освободишься. Вас ведь на рассвете сменят?

– На рассвете, милая, – прокряхтел старик, нагибаясь за камнем.

– Хорошо. К вечеру должно подействовать. Кто напьётся той водицы, с первой звездой уснёт.

– Ну, и пускай себе дрыхнут, в том худого нет. Говорит же Ава: «Не делай вреда тому, кто не делает вреда тебе». А выспаться – это всем на пользу пойдёт. Я и сам не откажусь. Вот только в толк не возьму, тебе-то это чем поможет?

– А я, дедушка, пить не стану. Перетерплю как-нибудь. Но мне ещё кое-что надо. Принеси-ка мне…

Последние слова Кшанти едва не потонули в бурчании внезапно вернувшегося напарника Вамбы. К счастью, у старика оказался на редкость острый слух.

– Понял. Всё сделаю, милая, – успел он шепнуть, прежде чем недавний дезертир предстал перед ним, дабы посвятить в перипетии своей вылазки.

– Верно ты сказал, Вамба, по торжищу разгуливал, шакал.

– Неужто? – поразился старик, поскольку историю про то, что видел одноухого, сочинил, чтобы на время избавиться от напарника.

– Чуть было не сцапал паскуду, да тут старшой показался. Пришлось драпать, покуда меня самого не сцапали.

– Обидно, – посочувствовал Вамба.

Разговор прервало появление разносчиц пищи. Сперва осиные гнёзда, как прозвала их про себя Кшанти, вручили по деревянной миске с аппетитно пахнущей похлёбкой обоим стражам, и лишь затем пришла очередь пленницы. Однако добраться до колдуньи на сей раз оказалось нелегко. Как ни силились старушенции, как ни пыхтели, а подняться по приставной лестнице с посудой в руках никак не могли. Глядя на эту уморительную картину, товарищ Вамбы, успевший приступить к завтраку, то и дело фыркал и похрюкивал, так что от миски во все стороны летели брызги и кусочки чечевицы, и наконец едва не подавился. В отличие от напарника, старик отложил еду и предложил разносчицам помощь. Те с радостью согласились. Рослый и крепкий, несмотря на возраст, охранник подождал, пока старушки по очереди забрались на край помоста, а затем протянул им кашу и воду для пленницы. Осиные гнёзда рассыпались в благодарностях.

– Славных ты подружек заполучил, Вамба, – двусмысленно усмехнулся хриплый, едва разносчицы удалились, – будет с кем позабавиться на досуге.

Старик предпочёл пропустить скабрёзность мимо ушей. Предстоящее дело было важнее перепалок с напарником.

– Чё-то у меня живот свело от этой похлёбки, – пожаловался Вамба, – пойду до ветру схожу.

– Никак зелье приворотное подлили, – хохотнул похабник. – Иди-иди. Гляди, только не навали в штаны по дороге.

Под заливистый смех сотоварища Вамба отправился выполнять поручение колдуньи.

С заходом солнца окружающий мир преобразился. Очертания предметов стали расплывчатыми и загадочными. Запахи готовящейся еды и потных тел уступили место горьковато-сладкой смеси дыма от костров с ароматом сухой травы. А трелям птиц пришли на смену песни сверчков.

Кшанти поёжилась. Эта ночь обещала быть такой же холодной, как предыдущая. Если бы не многочисленные костры, разведённые на пустыре между помостами и верблюжье одеяло, к рассвету пленница бы замёрзла насмерть.

Не меньше, чем от озноба, малолетняя колдунья страдала от бездействия. «Ещё чуть-чуть, – уговаривала она себя, – ещё денёк, и можно будет…». Рука сама потянулась к головной повязке – удостовериться, что сокровища на месте.

Как и обещал, Вамба принёс нужные предметы. Тем вечером Кшанти, следившую за пожилым стражем с высоты, восхитило, насколько виртуозно он утопил их в супе, когда вновь подсоблял осиным гнёздам.

Весь следующий день колдунья провела в наблюдении за окружающими. Сонный камень работал безупречно: к вечеру дети земли выглядели чуточку более вялыми, чем обычно, однако разница была такой незначительной, что подозрений не возникло. Именно поэтому Кшанти предпочитала данное средство любым иным. Кроме того, камень в действительности являлся не минералом, а спрессованной смесью трав, другими словами, не заключал в себе ни крупицы магии.

Когда в небе зажглись первые звёзды, у колдуньи вырвался вздох облегчения. За долгий день она сомлела от зноя, измучилась от жажды, и всё же сберегла достаточно сил, чтобы исполнить задуманное. Под слаженное сопение шаманов и охранников острый осколок базальта заскрежетал по глиняному черепку. Символ призыва получился слегка кривоватым, но Ава поняла просьбу дочери. И тотчас по земле засеменили десятки крошечных лапок. О доски помоста застучали коготки. Отточенные зубы вгрызлись в деревянную плоть клетки. В прежние времена Кшанти не особенно жаловала мышей, нахальных расхитителей амбаров, а теперь готова была расцеловать каждую серую мордочку. Немного погодя сточенную у основания жердь удалось выдернуть из верхнего паза. Образовавшееся отверстие оказалось достаточно широким для худощавой пленницы. Выскользнув наружу, Кшанти спрыгнула с помоста. Приземлилась, как показывал отец, на носки и тут же бросилась бежать. Вперёд, вперёд, мимо деревни, за насыпь, куда не могут проникнуть отголоски чужих грёз и чаяний. Остановилась Кшанти только у кромки песчаного океана. Как следует отдышалась, освободилась от всех мыслей, кроме одной, и принялась танцевать.

* * *

Из тяжёлого противоестественного забытья Акара вывели слабенькие всплески силы. По лбу, вискам, скулам робко застучали миниатюрные молоточки. В другой раз юный маг бы просто проигнорировал подобные сигналы, но сейчас, когда он так отчаянно нуждался хоть в крупице энергии… Ибис открылся. Без рассуждений, без раздумий инстинктивно протянул руки к неведомому источнику, лишь бы выйти из того безвольного, растительного и вдобавок болезненного состояния, в котором его держали, казалось, не одну сотню лет. Но, странное дело, чем больше силы впитывал в себя Акар, тем сильнее и многочисленнее становились всплески. Лазоревые глаза распахнулись от испуга, и тут пришло понимание. Тело мага сотряс приступ гомерического хохота. Под напором пущенного ввысь заклинания крышу клетки сорвало и унесло прочь. А бывший пленник, всё также хохоча, с наслаждением подставился под хлёсткие струи ливня.

Сквозь завесу эйфории не сразу, но всё-таки пробился магический зов. Знакомые вибрации… Кшанти!

В следующий миг с разных сторон послышались охи, стоны и проклятия разбуженных непогодой ликанов. По счастью, Акар никогда не страдал тугодумием. Ибис мгновенно установил нужное направление и телепортировался, благо сил теперь имелось в достатке.

Увидев Кшанти, маг не смог сдержать улыбку: примостившаяся на