- К сожалению, мы редко бываем с Хеленой на кухне, потому что есть много других интересных занятий, а времени не хватает. Ей приходится быть рядом, когда мы с Берил работаем, и я разрываюсь между материнскими и рабочими обязанностями, - пояснила она.

- Ты представила все так, будто ты и впрямь очень занята. Но в нашей семье всегда так было, и я так воспитывался. Мама тоже имела социальные обязательства и светские обязанности. И бабушка вела такую жизнь.

Она знала, что в нем укоренилась привычка смотреть на жизнь с точки зрения интересов его семьи, ее истории и собственного личного опыта. Это ничуть не облегчало жизнь Полли.

- Твоя мать никогда не знала никакой другой работы, и у нее есть целый штат квалифицированных помощников, - отметила Полли.

- А ты к тому же перфекционистка по натуре, - добавил Александрос.

Она не могла не согласиться с этим замечанием мужа, поскольку знала за собой эту черту: делать работу хорошо и лично все контролировать. Возможно, излишняя преданность работе отнимала у нее времени больше, чем нужно.

Это было нелегко признать и принять. Собственная дотошность и упрямство лишали ее возможности проводить больше времени с Хеленой.

- Я знаю, что у многих мам не хватает времени на общение с детьми, - призналась она, - но стараюсь не забывать, что моя жизнь гораздо легче по сравнению с жизнью других женщин.

- Потому что ты богата.

- Потому что мой муж - миллиардер.

- То, что принадлежит мне, принадлежит и тебе. - Он произнес это так, будто сам в это верил.

Но ей казалось, что он верит во что-то абстрактно, а его действия демонстрируют более глубокую убежденность в ином.

- В брачном контракте записано по-другому, - возразила она. - И, честно говоря, если бы ты так считал, то не купил бы этот особняк без моего участия. - Неужели он не понимает, что зашел в своем единоличном контроле над всем слишком далеко?

- Это было ошибкой, - признал он.

И снова шок почти лишил ее дара речи, но ей удалось выдавить:

- Ты правда так считаешь?

Он взял ее лицо в свои крупные ладони и прямо взглянул ей в глаза.

- Ты моя жена. Я не должен был принимать решение об отъезде из Афин без твоего согласия.

Полли была потрясена его признанием.

- Но я не хотела жить с твоей матерью и сестрой, - призналась Полли.

Хотя в самом начале их отношения были более-менее сносными.

Он объяснил, что вилла была их семейным домом на протяжении многих поколений.

Сказал, что его мать умоляла его поселиться в фамильном доме, а не переезжать. В свете недавней потери в семье и переживаний Афины сердце Полли дрогнуло, и она согласилась.

Она надеялась, что поможет свекрови и другим членам семьи пережить горе, но ее старания оказались тщетны. Свекровь и золовка ее презирали. Ей оставалось терпеть и не подавать виду.

- Затем ты приобрел виллу Лиакада на островах, а я уже завела друзей в Афинах и выстроила собственную жизнь. Ты забрал все это у меня.

- Но я подумал, что оказываю тебе услугу, - ответил он с самоуничижительной усмешкой на своих красивых губах.

- Да уж, скорее медвежью, - бросила Полли.

- Я причинил тебе боль.

- И не раз.

Он вздрогнул, его лицо выдавало уязвимость, в которую она не готова была пока поверить.

- Я всегда хотел, чтобы ты была счастлива в нашем браке.

- Я нахожу в нем определенное удовлетворение, - заметила Полли дипломатично.

- Слабое утешение.

- Могло быть и хуже, - призналась она шепотом, потому что чувствовала, что вокруг них образовалось маленькое и хрупкое облачко близости, которое она не хотела разрушать.

- Я мог бы быть развратным насильником, - сказал он с горькой ухмылкой. Раньше он так никогда себя не называл.

- Хочешь верь, хочешь нет, но мне нужно быть кем-то лучшим для тебя, чем просто партнер по сексу.

Внезапно это облачко начало ее обволакивать и душить.

Сейчас Александрос держал ее в объятиях, как некую драгоценную фарфоровую статуэтку, а сколько раз она вообще не имела для него значения.

Полли попыталась оттолкнуть его, но он сопротивлялся.

- Отпусти меня, пожалуйста. - Ей нужно было дышать.

Он отпустил ее, выражение его лица было таким, которое она не могла истолковать прямо сейчас.

Она поднялась с дивана и отошла к столу, где лежала раскрытая книга. Чтобы чем-то занять руки, Полли закрыла книгу и поставила обратно на полку.

- Думаю, мы поженились слишком поспешно, не узнав толком, чего каждый из нас хочет от брака, - сказала Полли.

Она не сослалась на их молодость и неопытность, потому что Полли в тот момент было двадцать семь, а Александросу тридцать два года.

Они познакомились в Штатах. Он приехал на конференцию, а Полли готовила десерты для приема по случаю окончания работы форума. Вот так шеф-кондитер столкнулась с миллиардером.

Она безоговорочно приняла его приглашение поужинать следующим вечером. Для Полли это была любовь с первого взгляда. Она чувствовала, что их притяжение взаимно.

Шесть недель спустя они уже были помолвлены, и Александрос продолжил свою деловую поездку, отправившись в Азию. В течение трех предшествующих свадьбе месяцев они практически не виделись. Полли наивно предположила, что телефонные звонки, эсэмэски и имейлы послужат достаточной базой для взаимоотношений.

Она познакомилась с будущей свекровью лишь на репетиции свадебной церемонии.

Афина была сдержанна, но не проявляла открытой враждебности. Она была одета в черное, утверждая, что все еще носит траур по покойному мужу. Поскольку он умер чуть больше года назад, Полли ей тогда поверила.

С тех пор у нее появились веские причины удивляться такому выбору цвета будущей свекровью. Их медовый месяц, продлившийся целый месяц, был блаженством, но затем началась ее настоящая жизнь в качестве жены греческого миллиардера со старыми деньгами. И это совсем не походило на сказку.

Полли стояла у полки, уставившись на корешки книг, которые у нее не было времени прочитать, и задавалась вопросом: что будет с их браком дальше?

Александрос явно хотел улучшить их взаимоотношения.

Она не знала, может ли доверять ему настолько, чтобы согласиться попробовать.

- Если бы тебе пришлось сделать это снова, ты бы вышла за меня замуж? - спросил он, приблизившись и положив руки ей на плечи.

Их взгляды встретились.

- Бессмысленный вопрос, - ответила она. - Мы ведь