– Откуда ты знаешь?

– Вера Васильевна, главбух, сказала. Может, это она ее? А теперь замутит с Русланом. Для нее это самое то: и деньги, и положение. Сколько она у нас еще продержится? Год, два… Возраст! А потом снова в менеджеры, корячиться за копейки?

– Тамара умная… – сказал Игорек. – Не думаю.

– Думаешь, убивают одни дураки?

– Я имел в виду, что надежды вернуть Руслана у нее нет… почти нет. Она больше теряет, чем приобретает. И риск страшный… Я бы не смог.

Регина хмыкнула:

– Ты бы не смог, а она смогла. В состоянии аффекта – потому и лицо разбила. Такое у меня внутреннее чувство. А цацки? Каких деньжищ стоят! Она даже не заплакала, когда мы говорили об убийстве. Ее подругу убили, а у нее ни слезинки! Она ей завидовала. Снежана – принцесса, а эта… никто, шавка. Я думаю, она теперь уйдет от нас…

– Если это она. Я не верю. Мое внутреннее чувство молчит. Кто угодно мог, совершенно чужой человек… Тот же Леон Маркин. Ты ее просто не любишь. Ревнуешь к Снежане?

– Что ты мелешь, какая, к черту, ревность! Ленька? Из-за свадьбы? – Регина задумалась. – Вряд ли. Он аферист, а не убийца.

– Убийца ненавидел ее. Сама говоришь, он действовал в состоянии аффекта. Или она. Бывает, человек и мухи не обидит, а в состоянии аффекта… способен на все.

– Может, Алина? Все внутри, все прячет. Как уставится, у меня аж мурашки бегут. Без улыбки, молчит, слова не скажет. В глазах презрение. Мы для нее – язычники, а она – истинно верующая. Пришла-ушла, ни с кем не дружит… Будда! Снежана ее боялась, сама мне говорила. Кто-то рассыпал ее чай, и она на нее так зыркнула, что Снежана, бедная, выронила косметичку. Твоя протеже, между прочим. Да и Сандра… та еще ведьма! У меня последнее время голова болит, не иначе как иголок в куклу навтыкала. Тоже твоя. И Анька с ушами… И Юлька недоделанный! Паноптикум! Одна Снежана была нормальная… Где-то она сейчас, наша девочка…

Игорек снова разлил, и они выпили.

– Я хотела сказать… – Регина запнулась. – Это шоу… Фантастика! Я даже не ожидала! Хорошо, что не показал заранее, я бы костьми легла… Старая стала, чутье уже не то.

Игорек подумал, что с чутьем у Регины всегда было туго, она так и осталась хозяйкой ателье с топорными и дешевыми одежками…

– Спасибо. Я суеверный, сама знаешь, потому и не показал. Согласен, получилось свежо и необычно. Все в Интернете, видела? Прекрасные отзывы…

– Не могу. Везде она, красивая, живая… Не могу. Ты ее не любил! – Она взглянула на Игорька в упор.

– Любил, не любил… Она была лучшей! Гибкая, схватывала с полуслова, прекрасная походка, сумасшедшая пластика… Стать! Для меня это главное. Мы потеряли, Регина. Заменить ее некем. Да, я ее не любил, но не убивал! Мотива не было. А вот у тебя… Ты боялась, что она сбежит с Маркиным. Ты собственница, моя дорогая, и ты бы ее не отпустила.

– Дурак! – фыркнула Регина. – Ну что ты мелешь? Уж скорее замочила бы Леньку. И рука бы не дрогнула, та еще падла. А ты… ну вот что ты имел против нее? Сам говоришь, она была лучшая…

– Ничего не имел. Не было искры, вибрации не совпадали. С Сандрой искра есть, даже с Алиной… с Тамарой меньше, но тоже ладили. Я чувствую их. А ее не чувствовал… представил однажды, как она в детстве сбрасывает кошку с десятого этажа, – кошка летит, а она смотрит с любопытством. Или ткнет иголкой и смотрит: как тебе, больно? Это даже не жестокость, это… даже не знаю! Социопатия?

– Тебе к психиатру надо, родной, – фыркнула Регина. – Нормальная девка, капризная, согласна, знала себе цену, а ты развел тут… Все вы, художники, с вывертом. Давай за нее!

– Послушай, ну сколько можно! Ты теряешь клиентов, тебе все пофиг… Ты даже на работу перестал ходить! Злой, депрессивный… Секретаршу зашугал, зареванная ходит! Пить начал… Посмотри, на кого ты похож! Возьми себя в руки, пока не поздно… Как друг говорю!

Даниил Драга… Даня, Данька! пытался привести в чувство друга Руслана Бродского. Руслан реагировал слабо, вернее, вовсе не реагировал, так как был пьян. Лежал с закрытыми глазами и, казалось, дремал. Даниил сидел в кресле напротив, и рот у него не закрывался. На журнальном столике стояли полупустая бутылка виски и два стакана.

– Ты же понимаешь, что ничего у вас не получилось бы, – говорил Даня. – Она – львица, а ты – рабочая лошадь. Вол! Считай, что вмешалась судьба…

– Заткнись! – выкрикнул Руслан, открывая глаза.

– Ладно, ладно… – Даня скорчил испуганную рожу и поднял руки, словно сдавался. – Как скажешь. О тебе беспокоюсь, дурак. Тебе, между прочим, полезно послушать мнение человека со стороны. От несчастья никто не застрахован, это я тебе как юрист. То кирпич на голову, то пожар, то вообще убийство! Ни одна собака не застрахована от подлянок судьбы, поэтому все документы должны быть в ажуре… я всегда говорю. А то мало ли! Руслик, слышишь меня? – Он потряс друга за плечо. – Жизнь продолжается! – Он разлил виски, подтолкнул стакан: – Давай, за упокой нашей жар-птицы! Пей!

Руслан взял стакан. Выглядел он плохо – осунувшийся, небритый, с глубокой синевой под глазами. Они выпили. Не чокаясь.

– Жизнь продолжается, – повторил Даниил. – Ты не один, я с тобой. Никогда не забуду, как ты помогал мне с алгеброй. Недавно подумал почему-то… что-то навеяло, а ведь я ни одного проклятого примера не решил сам, мозги переставали работать на фиг… как увижу эти иксы, игреки… тоска! Все у тебя передирал. Ты на цифрах повернут, а я – гуманитарий. Эх, Руслик, ты за любовью света не видел! Мы собирались на рыбалку с ночевкой… помнишь? Еще в конце лета! Или осенью, пока тепло. Ушица, луна, звезды… Рыба плещет, ночная птица кричит… А поплавать под луной? Плывешь на луну, вода теплая, а ты кричишь: «Э-ге-ге! Я здесь! Я живой!» Любовь приходит и уходит, а дружба остается. Может, махнем?

Руслан молчал. Он полулежал, откинувшись на диванные подушки; глаза его снова были закрыты.

– Если хочешь знать, я с самого начала не верил… Вы с Томкой сколько были вместе? Два? Три года? Нормальная деваха, замуж хотела, а ты ее… – Даня цыкнул зубом. – Если бы был с ней… сам понимаешь. И подарки за миллион тоже, извини меня, как-то не комильфо. Я верю в судьбу! А тут не судьба, я с самого начала чувствовал. Пролетела, как комета, опалила, обожгла. Я ее побаивался, честное слово! Ее бы под стекло да в музей. Создаст же природа такое… чудо! И вдруг узнаю, что мой дружбан Руслан Бродский хапнул джек-пот, поймал жар-птицу за хвост! Прямо охренел! – Он расхохотался. – Не поверишь, я все время ждал… сам не знаю! Хребтом чувствовал… как будто тигра дикая на тебя из кустов целится… Понимаешь, все время! Смотрю на нее и думаю: это же охренеть, какая фемина! Царица! Интересно, какая она… Красивые телки, как бревно, по себе знаю. Ладно, ладно, молчу. – Он налил себе виски и спросил: – Будешь? – Не получив ответа, выпил один, резко вдохнул и сказал: – А эти… хоть за что-нибудь зацепились? Или, как всегда, топчутся на месте? Сериальные следаки… такая чушь! Нет уже старых сыскарей с чутьем, повывелись как класс… Спорим, не найдут! Хапнут первого попавшегося, влепят срок и давай звездочки делить. А как же, такое сложное дело, прямо охренеть! Или висяк. И главное, время выбрал, подлец! Полно народу, все подшофе, глаза в кучу свести не могут… И камешки пропали! Я как узнал, сколько ты за них выложил прямо… Не пожалел! Вот это я понимаю – высокое чувство! – Он фыркнул. – Не найдут, помяни мое слово. Он умнее их всех, вместе взятых. Красиво рассчитал! Надеюсь, тебя не подозревают? А то всегда виновен муж или любовник… классика! Вокруг таких, как… она, всегда зависть, ревность, злоба… Народ злой, особенно бабы, удавить готовы за модную тряпку или мужика… уж я насмотрелся. Поверишь, до сих пор вижу, как она идет, вся в белом, сверкает… плывет! Даже снилась. Между прочим, я на свадьбу себе прикидец присмотрел… Хорошо, что не взял. Теперь он мне и даром не нужен. Судьба.