Увидев ее, Алекс ощутил угрызение совести и мысленно упрекнул себя за все сказанное ей. Как старший по возрасту, он не должен был обвинять ее. Появилась мысль вернуть ее к костру, но потом он решил, что это может выглядеть неуважением к той храбрости, которую она проявила, выехав ночью к нему на смену.

— Если что-нибудь случится, стреляй в воздух, — сказал он. — Один только выстрел.

По дороге он вдруг вспомнил, какие у нее роскошные золотистые волосы. Да, немного им осталось быть вместе. Снова на него нахлынули смешанные чувства. Ему не хотелось, чтобы она перестала быть частью его жизни.

* * *

Три последующих жарких августовских дня они без передышки гнали своих лошадей от рассвета до заката. А по ночам дежурили по очереди. На третью ночь Алекс вернулся под утро к костру с полной уверенностью, что они оба могут спокойно поспать. На мгновение задержавшись возле спящей Кассандры, он подумал: «Как можно было тогда принять ее за юношу? Наверное, и в старости она будет столь же привлекательной. Если, конечно, до нее доживет. И эти золотистые волосы!»

Он осторожно провел пальцем по ее руке от плеча до ладони. Она вздохнула и во сне обменялась с ним рукопожатием.

Будить девушку он не хотел. Лошади вели себя спокойно, утомленные не меньше своих погонщиков. Безлунная ночь делала маловероятным нападение команчей. Индейцы сами боялись безлунных ночей. Они верили, что человек, убитый в такую ночь, обречен вечно находиться в темноте и его душа не сможет найти себе пристанище.

Алексу захотелось обнять ее. Только обнять. Что может произойти за несколько часов? Он проснется первым, и она даже не узнает, что он здесь спал. Алекс удовлетворенно вздохнул, потянулся и осторожно обнял ее. Их тела прекрасно подходили друг другу, словно части головоломки, составленные правильно. С этой мыслью он заснул.

* * *

Кассандра проснулась с первыми лучами света. Костер уже потух, но ей почему-то не было холодно. Она почувствовала, что что-то не так. Раскрыв глаза, она увидела прямо перед собой Алекса, в объятиях которого лежала. Он крепко спал.

«У него красивый рот, — подумала она. — На небритом и грубоватом лице губы особенно привлекательны. И такое стройное, сильное тело». Она почувствовала себя счастливой. Неожиданно радостное чувство сменилось мыслью о том, что что-то все-таки не в порядке. «Лошади! Никто не следит за ними. Почему он ее не разбудил? Боже, неужели табун разбежался?» Она вздрогнула. В тот же момент проснулся Алекс.

— Что случилось? — спросил он.

— Лошади. Никто не…

— С ними все в порядке, — пробормотал он.

Освобождая ее от объятия, он нечаянно коснулся рукой ее груди, и они оба замерли. Кассандра посмотрела ему в глаза и заметила, что они блестят. Молча он стал расшнуровывать на ней рубашку. Предчувствуя новое испытание, она закрыла глаза.

Неожиданно по телу пробежала приятная дрожь: губами он ласкал один из сосков на груди. От нахлынувших чувств она едва не заплакала.

— Боже мой, Кэсси, — пробормотал он, ругая себя внутренне за нерешительность, — ты хорошо понимаешь, что сейчас должно произойти?

Она молчала.

— Я хочу тебя, Кэсси, — шептал он, — но меня пугает твоя молодость. А не в моих правилах соблазнять молоденьких девушек.

Снова все повторяется. Опять он считает ее ребенком. Кассандра вздохнула.

— Понимаю, — печально ответила она.

— В самом деле? До конца понимаешь?

— Конечно, — в ее голосе звучал упрек. Она привстала. — Что, объяснить тебе в деталях?

Она села на землю со скрещенными ногами и закрыла лицо руками, забыв, что обнажена до пояса. Алекс, не отрываясь смотрел на ее розовые соски, точеные груди, поднимающиеся в такт ее дыханию. Боже, она была прекрасна! И он решил бросить все к черту.

— Кэсси, милая, — прошептал он.

— Меня воспитывали богобоязненной христианкой. Даже здесь я не забывала молиться, но все-таки я готова к прелюбодеяниям, потому что…

— Кэсси, прелюбодеяния — не очень подходящее слово для нас, — прервал ее Алекс.

— Почему? Ты ведь не любишь меня и не можешь дождаться того момента, когда, наконец, оставишь в каком-нибудь пограничном селении.

Алекс был просто ошарашен. Что она говорит? Это ведь неправда. Перспектива расстаться с ней навсегда пугала его еще больше, чем желание сделать ее своей женщиной. Неожиданно он увидел, что она плачет, вытирая слезы кулачком, словно ребенок. Он обнял ее.

— Кэсси, ты не права, — его утешения были неуклюжими.

— Чем я провинилась перед тобой? — спросила она.

— Ты не так меня поняла. Я не хочу соблазнить тебя. Я хочу, чтобы все у нас было по любви.

— А я уже не хочу.

— Все будет хорошо, — успокаивал он.

— Но ведь ты хочешь оставить меня где-нибудь на ярмарке?

— Нет.

— Уже нет? — смутилась она. — Но ведь ты не любишь меня, а все остальное не имеет значения.

Алекс вздохнул и признался и себе, и ей одновременно:

— Я люблю тебя.

— В самом деле?

— Да, но здесь нечему радоваться, — он прислонился щекой к ее волосам. — Милая моя, ты ведь слишком молода для меня.

— Нет.

— Вдобавок я живу такой жизнью, что мне нельзя жениться.

Упоминание о женитьбе смутило ее. Она была согласна, что искатель приключений — не очень подходящая кандидатура для мужа. Наверное, ей вообще не надо было приезжать сюда, на запад. Если Алекс сделает ей предложение и она согласится, в такой опасной жизни они оба могут не дожить до конца текущего года.

— И все-таки нам надо пожениться, — продолжил Алекс. — Потому что я не собираюсь отдавать тебя кому бы то ни было. — Он помолчал и добавил: — И не собираюсь, сделав тебя женщиной, бросать после этого.

«Да, не всякой девушке делали предложение таким образом, — подумала она. — По принятым правилам возлюбленный, прижав руку к сердцу, должен был поклясться в любви и честных намерениях. А Алекс даже не спросил о ее согласии».

— Будем надеяться, что на севере нам попадется какой-нибудь священник.

Сердце Кассандры радостно застучало от этих слов.

— А на обратном пути начнется наш медовый месяц, — объяснял Алекс.

— Медовый месяц? — она ощутила опять эту приятную волну по всему телу, вспомнив о прикосновении его губ и рук. «Ну разве могу я заменить его на какого-нибудь джентльмена в Кембридже?» — пронеслось у нее в мыслях.

— Ты согласна? — он улыбнулся ей своей обворожительной улыбкой, от которой ей опять стало жарко.

Она молча и радостно кивнула. Он прижал ее к себе и поцеловал уже властно и без тени колебаний.