голову и намочил ее в ведре. Лучше быть мокрым от холодной колодезной воды, чем от горячего пота.

Отжимая рубашку, Магни почувствовал, как мягкие пальцы коснулись его спины.

— Что-то новенькое, — сказал голос, такой же бархатистый, как прикосновение.

— Сасса (прим. уменьшительное от «Астрид»). — Он повернулся и улыбнулся хорошенькой деревенской девушке.

Она стояла, все еще подняв руку, которой касалась его спины — татуировки, на которую и обратила внимание. Магни сделал ее, когда вернулся из похода.

Она опустила руку и мило улыбнулась ему — выражение лица было приглашением. Магни и раньше принимал приглашения Сассы и был рад. Были в его теле части, которые тоже хотели принять это приглашение. Но он дал обещание.

— Ты пришел повидаться со мной?

Он натянул тунику, прикрывая обнаженную грудь, и резко втянул воздух, когда холодная влага коснулась кожи.

— Я здесь со своей матерью. Она пришла к Гейрлаг.

Словно в подтверждение правдивости его заявления, из длинного дома, перед которым остановилась их повозка, донесся крик.

Сасса повернулась на звук, затем обратно, ее манящая улыбка все еще оставалась на месте.

— Да. Конечно. Мать говорила, что ее время уже близко. Я не знала, что твою мать уже вызвали.

Мать Магни была целительницей в своем мире и в Карлсе еще до его рождения. Когда она вышла замуж за его отца и приехала в Гетланд, где уже были свои целитель и повитуха, она отложила свою работу и сосредоточилась на том, чтобы помогать его отцу править.

Но две зимы назад Гетланд охватила болезнь, которая забрала и целительницу Бирте, и ее ученицу. И поскольку в Гетланде больше никто не был обучен целительству, кроме Гудмунда — походного целителя, который был опытен в лечении боевых ран, но не справлялся с другими хворями, Ольга снова взялась за свою работу.

Она лечила в основном жителей города Гетланд; в большинстве отдаленных деревень были свои целители, некоторые врачевали сразу в нескольких деревнях. Но ближайшие деревни, такие как эта, полагались на город. Когда Ольга отправлялась на вызов по городу или за его пределы, отец Магни настаивал, чтобы ее сопровождал охранник. Часто этим охранником был Магни. Он внимательно следил за матерью, но, по правде говоря, особо охранять было нечего. Его родителей любили и почитали в Гетланде.

Он провел несколько послеобеденных часов и одну ночь с Сассой, занимая себя, пока его мать делала свою работу. Сасса явно ожидала, что он сделает это снова и сейчас.

Но он дал обещание — и собирался сдержать. Наконец-то Сольвейг позволила себе увидеть будущее за пределами имени, которое намеревалась создать для себя, и это будущее включало его, Магни. Поэтому он подождет и поможет ей достичь того, чего она так страстно желала.

Впрочем, он все еще был молодым взрослым мужчиной, а большая грудь Сассы так заманчиво натягивала ее хангерок. Она просунула руки под его мокрую тунику и погладила его живот. Независимо от намерений разума, тело Магни ощущало ее мягкое прикосновение, а ноздри вдыхали ее сладкий, землистый аромат. Его тело тосковало по наслаждениям, которые предлагала Сасса. Искушение было сильное. Как долго Сольвейг заставит его ждать?

Может быть, до тех пор, пока они снова не совершат набег. Если бы они захватили Париж, она была бы довольна, подумал он.

Магни заворчал и схватил Сассу за запястья, оттолкнув ее на шаг назад. Она нахмурилась, и он уже хорошо знал этот хмурый взгляд. От женщины с таким взглядом ничего хорошего ждать не приходилось.

— Прости меня, Сасса, — попытался он исправить положение. — Я не могу.

— Что, я уже недостаточно хороша даже для того, чтобы провести время под деревом?

Еще один крик сотряс стены длинного дома неподалеку. Магни часто хвалили за его умение успокаивать других, поэтому он призвал на помощь все свои умения. Он взял Сассу за руку и удержал ее свободно, нежно.

— Ты прекрасна и добра, и с тобой так приятно быть, Сасса. Ты заслуживаешь большего, чем быстрая возня под деревом. Но ты знаешь, что я предназначен другой, и пришло время мне быть верным предназначению.

Магни использовал старый слух о том, что он и Сольвейг были созданы друг для друга самими богами. Он никогда раньше никому об этом не говорил, и был уверен, что и Сольвейг тоже, но сейчас это казалось разумным — и теперь, когда Магни сказал это вслух, он понял, что ему придется повторить это другим девушкам, с которыми он проводил время.

И слух превратится в историю, в правду, о которой не шепчутся, а которую говорят вслух.

Он только что написал начало их истории. Улыбка помимо воли растянула губы Магни. Сольвейг считала, что они не смогут быть вместе, пока не будет написана ее история. Но она ошибалась. Ее история могла бы быть — была бы — написана, потому что они будут вместе. И его история тоже.

Сассе не понравилась эта ухмылка. Она подозрительно покосилась на него. Прежде чем она успела заговорить, Магни наклонил голову и поцеловал ее в щеку, задержав губы на коже.

— Ты — сокровище, Сасса Олегсдоттир. Но ты не моя. — Он добавил задумчивую нотку к последнему предложению и почувствовал, как она смягчилась и вздохнула.

— oOo~

Когда его мать некоторое время спустя вышла из длинного дома, солнце уже село за деревья, и воздух остыл до легкой прохлады. Магни помог фермеру отремонтировать стену, мать Сассы хорошо накормила его, и теперь он растянулся в задней части повозки, вырезая фигурку из найденного им куска валежника. Свет солнца становился слишком слабым, чтобы делать что-то еще.

Он сел, когда дверь со скрипом открылась, и на пороге показалась его мать. Ее голова была обмотана льняным шарфом, и Магни мог видеть только край широкой светло-серой полосы ткани, которая спускалась с ее лба и по всей длине ее длинных темных волос. Коса, которую Ольга сплела и свернула узлом, почти не растрепалась. Несмотря на часы тяжелой работы, она выглядела аккуратно. Лишь маленькое красное пятнышко сидело на рукаве, да щеки раскраснелись, но в остальном, глядя на нее, никто бы не понял, что она провела большую часть дня, помогая новой жизни прийти в мир.

Магни спрыгнул вниз.

— Все хорошо? — некоторое время назад он слышал крики младенца, но из длинного дома не доносилось ни звука. Гейрлаг была вдовой; ее мужчина был среди тех, кого они потеряли во время последнего набега на Франкию.

Его мать улыбнулась.

— Все хорошо. Тяжело обрести счастье в печали, даже ради такого великого дара,