И пока прощает. Но если я не одумаюсь, быстро во мне разочаруется. Если уже не… А это будет еще хуже, если Катя меня бросит, когда я уже знаю, что она меня любила. Не знал бы – было бы легче.

И я начал представлять, как это произойдет. Как она мне скажет, что да, с девятого любила, а теперь я изменился и она меня больше не любит. От этих мыслей становилось нехорошо. К вечеру я уже ощущал себя так, как будто Катя меня бросила. Хоть о стенку бейся. Потом решил вообще про это не думать. Может быть, я справлюсь. Может, мне удастся как-то ее не потерять…

Ночью я сделал вывод: пусть Катя и сама пришла ко мне тогда, но ее пугает, что я к ней буду относиться как к тем девицам из общаги, которые парням счет потеряли. Решил, что не буду к ней лезть даже целоваться. Будем просто гулять, а там посмотрим… Главное, чтобы она была рядом.

Под утро я заснул, а когда проснулся, сразу пошел за билетами.

В кинотеатре еще размышлял: а может, мне Кате тоже признаться? Пусть знает правду. Но потом решил, что прозвучит эта правда глупо и, чего доброго, Катя сделает вывод, что я признался с определенной целью. Нет, надо еще повстречаться, а потом уже все сказать. Так что в кино я на нее только смотрел осторожно сбоку. Видно было мало: косичку с плетеным шнурком в ней и такой же плетеный шнурок на запястье. На улице под пуховиком и шапкой и того не видно…

На следующий день мы пошли гулять. На горку. Это было логично – где сказки, там и горки. У Кати было хорошее настроение, только напрасно она постоянно пыталась съехать по льду стоя, через пару метров все равно падала и катилась уже как придется. Я сначала тоже катался, а потом стал ее снизу ловить. Типа для страховки. На самом деле просто она меня интересовала больше замерзшей наклонной поверхности.

В очередной раз грохнувшись и извалявшись в снегу, Катя сказала:

– Подумать только, послезавтра уже Новый год.

– Да, один год закончится, начнется другой. Несомненно, это чудо.

– Ладно, не чудо. Обычный календарь. Но все равно я люблю Новый год. А ты… с кем его будешь встречать?

Я задумался. Если бы мы не поссорились с Водовозом, возможно, я пошел бы к нему. Если бы у меня не было Кати, отправился бы к девчонкам из общаги. Нашел бы куда пойти… А теперь?

– Буду дома, – сказал я. – А что?

– Один?

Тут я понял, что Катя, наверное, пытается осторожно выяснить, не встречаюсь ли я еще с кем-то.

– Один, конечно.

– И что ты будешь делать?

– Не знаю. В интернете сидеть. Или в окно смотреть. Придумаю.

Катя задумчиво почесала подбородок.

– Да, надо придумать…

Потом у нее зазвонил телефон, и разговор про Новый год мы закончили. Да и какая разница, как его встречать. Если бы от этого что-то зависело… Меня интересовало только – тридцать первого мы увидимся или нет? И еще надо было, наверное, что-то Кате подарить. А что? Я ее почти не знаю. Что она любит, чего не любит…

– Ну что, пойдем в теплое место? – предложила Катя. – А то замерзнем и будем в Новый год сопливые. А ты и так только что переболел.

– А что у слона длиннее хобота… – пробурчал я.

– Сопли, – засмеялась Катя.

Ну, чувство юмора у нее точно есть.

Когда я вернулся домой, застал там квартирную хозяйку. Нынче она явилась без предупреждения, открыла дверь своим ключом и теперь тыкалась во все углы, высказывая свое недовольство. А под конец заявила, что хочет повысить плату. Это вообще ни в какие ворота не лезло, потому что летом она обещала целый год не повышать.

– Не устраивает – ищи другое место.

Она ушла, а я задумался о деньгах. Нет, если сказать маме, что плату повысили, она мне поверит. И даже отец наверняка поверит. Я задумался о другом. Когда еще учился в десятом классе, отец сказал, что деньги на кино с девчонками давать не будет. Надо – заработай. Девчонок у меня тогда не было и вообще были другие интересы, но летом я подрабатывал в папином офисе. Сортировал бумажки, до которых у кадровых сотрудников не доходили руки. И после десятого, и после одиннадцатого классов. А когда я закончил первый курс, курьер «Мечты» взял отпуск и я вместо него катался по городу… В общем, я подумал, что мне будут нужны деньги. Того, что переводила мама, хватало на квартплату и еду. А Катя – это и не их дело к тому же. Сам разберусь. Как-нибудь…

Она

Я даже предположить не могла, что меня можно почти довести до слез простым сообщением – в Новый год Андрей будет один. Конечно, я не прослезилась и даже виду не подала. Вдохнула поглубже, переждала резь в глазах и животе… А тут и телефон зазвонил. Но все равно это было ужасно, нелепо и неправильно. Новый год – веселый праздник, волшебный. Елка, мандарины, фейерверки за окном… А Андрей – один. К тому же я понимала, что и мне будет плохо, я ведь знаю, что он – один. И еще понимала, что это никак не изменить. Я, конечно, могу пригласить его к себе, но он откажется. Я чувствовала, что откажется, вон даже в квартиру за мной не заходил нормально, пожарная лестница ему нравилась больше… А отпроситься у родителей и прийти к Андрею самой – невероятно. Никто меня на всю ночь не отпустит, Новый год – семейный праздник, за эту формулировку мама держалась руками и ногами. Да и куда отпрашиваться? В общагу? Не пустят. Друзей – таких, чтобы с приличной репутацией и мама им доверяла, – я в универе пока не завела, а со школьными уже не общалась… Весь вечер я ощущала беспомощность. Нет выхода, нет… Никак не извернешься, чтобы встретить Новый год вместе. Что сам Андрей, возможно, не очень и хочет со мной его встречать, я тоже подумала, но потом решила, что моя компания лучше, чем полное одиночество. Даже в окно на фейерверки смотреть веселее вдвоем.

А ночью меня вдруг подбросило от неожиданной мысли. Проснулась и поняла: Ольга Владимировна. Вот мой выход! Мама может ее не помнить, даже если виделись в школе, но если та позвонит и расскажет, что мы с Андреем учились вместе, да еще скажет,