Трэш поначалу пытался. В смысле – наказать пытался. Но стоило ему только дернуться в сторону обидчиков, как трусливые твари забирались на мотоцикл и, не сильно торопясь, начинали удирать. Догнать их, ковыляя и все на свете проклиная, нечего и думать, зряшная потеря времени. Приходилось разворачиваться.

После разворота история повторялась: парочка подъезжала метров на пятьсот и начинала обстрел.

Оставалось одно – мчаться от них что есть сил, надеясь, что виднеющийся вдалеке провал окажется для них непреодолимым. В любом случае им приходилось то и дело оставлять винтовку в покое и раз за разом забираться на мотоцикл, чтобы уже не убегать, а, наоборот, сокращать дистанцию. Эти действия выгодны для Трэша, можно отдохнуть от колотящих по броне пуль.

Мотоцикл остановился в очередной раз, но стрельбы не последовало. Трэш наконец добрался до провала. Он не прогадал, это очередной заросший зеленью овраг. Вряд ли мотоциклисты через него переберутся в этом месте, им придется делать объезд.

Надо успеть за выигранное время добраться до по-настоящему безопасных мест, пока еще кто-то не появился. Уши улавливают не такой уж далекий гул серьезных моторов. Преследователям на машинах тяжело приходится среди лабиринта овражно-балочной сети, но они не отстают.

* * *

Дельтаплан нервировал, пролетая на недосягаемой высоте, не выпуская то шагающего, то бегущего корявой трусцой Трэша. Он не оставлял его в покое от того самого оврага, быстро разглядел, поразительно быстро. Такое впечатление, что на этом легком аппарате установлен радар, замечающий костяную броню, или что-то другое.

Спасибо, что вооружения там нет, в таком случае Трэш бы далеко от оврага не ушел.

Да он и так не очень-то успеет от него удалиться, ведь рев двигателей нарастает, боевые машины забираются по крутому склону балки, скоро они окажутся наверху. И тогда Трэш умрет, потому что прятаться здесь негде. У него всего одна надежда, один шанс – впереди виднеется понижение, возможно, это очередной овраг и, возможно, его не успеют быстро обложить, оставят возможность ускользнуть.

Хотя надежды на это маловато, ведь шум нарастает и за спиной. Те самые, еще ни разу не показавшиеся машины подключились к преследованию. Должно быть, у дельтапланериста есть рация и он их наводит.

Впереди на траве что-то белело во множестве мест, ничего подобного Трэш до сего момента здесь не замечал и потому подобрался, изготавливаясь к новым напастям. Но это оказались всего лишь кости коров и телят, они почему-то дружно умерли на пастбище, или их останки зачем-то сюда привезли. Последняя версия вызывает сомнения, потому что в таком случае разбрасывать их по округе нет никакого смысла, но картина именно такова – разбросали.

За спиной, в направлении ни разу не увиденных машин, загрохотали пулеметные очереди. Слишком далеко, чтобы испугать, явно не по Трэшу отрабатывают, но все равно напрягло.

Чего это они расшумелись? От нетерпения в воздух палят?

Все, он почти добежал, вот-вот – и долгожданный овраг.

Лишь бы только он оказался таким же заросшим, как и первый, все прочие варианты приведут к быстрой гибели.

Выскочив на край, Трэш настолько удивился и был сбит с толку, что даже остановился, не понимая, что же делать дальше. А все потому, что вместо оврага перед ним открылось нечто другое – река.

Широченная, не меньше пары сотен метров, если верить единственному, болезненно слезящемуся глазу. Течет меж возвышенных, местами обрывистых берегов, причем правый, тот, на котором сейчас стоит Трэш, лысый, а вот левый порос густым молодым сосняком, где дельтаплану придется худо. Там тяжело будет наблюдать за землей, а машинам вообще делать нечего, не проедут.

Контраст между берегами разительный, складывается впечатление, будто они принадлежат разным планетам или как минимум местностям. Выжженная летним зноем степь и сочно-зеленый сосновый бор – какое-то странное соседство, нестандартное.

Как же сильно хочется там оказаться…

Трэш понятия не имел, почему он хорошо ориентируется в некоторых далеко не очевидных вещах: в названиях боевых машин; в калибрах вооружения и принципах его действия; прекрасно понимает язык мучителей и определяет совсем уж скрытые от взора детали. Вспомнить хотя бы монитор, на который, по мнению Трэша, таращился господин Грэй из совета директоров. Пустяк?

Если бы…

Ведь Трэш никогда не видел такие мониторы, но почему-то знает об их существовании, знает, как они работают, знает даже то, что у них бывает высокое разрешение и оно улучшает качество изображения. Он знает множество разнообразных мелочей, но не знает самого главного: кто он такой, откуда взялся, почему все эти люди так бессердечно к нему относятся?

Хотя, похоже, они и друг друга не очень-то любят. Вспомнить женское тело, которое зачем-то подтащили к его клетке, а затем поспешно уволокли после недовольных высказываний безымянного капитана в маске с фильтром.

Это тело было выпотрошенным, с ввалившейся брюшиной и грудью. Должно быть, женщину пытали так же изощренно, как и Трэша.

Но вряд ли настолько же долго.

Люди слабы, до него им далеко. Но, возможно, в голове у них больше порядка. Потому как знание о себе – не единственное, чего ему остро не хватает. Трэш многого не знает, важного и не очень, в том числе не знает ответ на простейший вопрос – умеет ли он плавать.

Без этого ответа бросаться в широкую реку не хотелось.

Повернул голову вправо, затем влево, увидел там дорогу, выходившую из балки. Далее она никуда не сворачивала, протягивалась прямиком к реке. Точнее – к переброшенному через нее мосту.

Мост выглядел так же чужеродно, как и лес на другом берегу. Слишком широкий, красивый в своей подчеркнуто голой функциональности. Гору железа на него израсходовали, выглядит новехоньким. Но при этом его первый пролет чуть искривлен, его оконечность неловко упирается в береговой откос, дальше тянется полоска скудной травы шириной около метра, и лишь потом начинается дорога. Дорога невзрачная, грунтовая, с лужами, подсохшей грязью и глубокими колеями, ради такой никто не станет возводить столь серьезную переправу.

Но дело даже не в разнице качества, а в той самой полоске травы. Это что получается? Машины, доезжая до нее, перепрыгивают и летят до самого моста? Или останавливаются и сдают назад? Как такое может быть?!

И сама полоска выглядит чужой. Начать с того, что это вообще не полоска, это клин или, скорее, – сильно вытянутый треугольник, острой вершиной вбитый между мостом и дорогой. С высоты прекрасно видно, как он расширяется дальше, зелень на нем не похожа на степную, насыщенно-зеленым цветом даже вдалеке от степного фона отличается.

Складывается впечатление, что река с мостом и лесом за ней, пустошь с грунтовой дорогой и этот зеленый треугольник являются тщательно сшитыми лоскутами. Вот по шву даже оползень случился, береговой откос частично обрушился, частично наклонился, огромная трещина зияет.