Все это Трэш обдумывал уже на ходу. Наверху он и секунды не постоял, некогда время терять на любование необычными пейзажами. Мост – его шанс, ведь благодаря ему лезть в воду не придется. Как-нибудь в другой раз выяснит, хороший ли он пловец, а сегодня нет настроения экспериментировать.

Выжить получится лишь в одном случае – если Трэш доберется до леса и оторвется там от погони. Потом надо будет что-то сделать со своими ранами, катастрофическое ухудшение самочувствия тревожило куда больше, чем боль. Боль можно просто стерпеть, спасибо «добрым» людям, у него это уже начало входить в привычку, а вот отказывающие ноги с онемевшими ступнями, горящая огнем и негнущаяся спина, кровь и омерзительная пена, продолжавшие сочиться из ран, – пугали и наводили на мысли похоронной тематики.

Метров триста до моста, еще столько же по нему, а там шагов сто, ну, может, сто пятьдесят, и можно будет показать дельтаплану неприличный жест.

Ерундовое расстояние в сравнении с уже пройденным, но истерзанное тело очень некстати начало капризничать конкретно. Ноги заплетались так, что Трэш то падал, то на четвереньки припадал, то кубарем скатывался с крутых участков склона. Зрение меркло, по-настоящему оно работало отдельными проблесками, слух перестал выдавать информацию о машинах преследователей, к горлу подкатил тошнотворный ком, мешая дышать.

Пытаясь заставить работать легкие, Трэш начал надсадно кашлять кровью. В этот момент зрение в очередной раз прояснилось, он увидел, что дельтаплан обнаглел через край, приблизился. Похоже, наблюдатель решил, что добыча находится при смерти.

Получается, даже с воздуха заметно, что дела плохи.

Чтобы попытаться хотя бы себе доказать обратное, Трэш ухватил подвернувшийся под руку окатанный камень размером чуть побольше кирпича и метнул его в дельтаплан. Разумеется, промазал, но наблюдатель отлетел чуть подальше, струсил.

Вот то-то.

Последний участок склона Трэш преодолел кувырком, даже не пытаясь зацепиться за сминаемые его телом кусты. Ноги подвели, катился до самого подножия. Решил, что, так и быть, проще подчиниться гравитации, чем с ней бороться, ведь она каждый раз побеждает.

Остановился резко, приложившись плечом о стоящую на грунтовке машину. Удар вышел таким, что легковушка сдвинулась на пару метров, а Трэш зарылся головой в грязь. Подняв лицо, сплюнул попавшую в рот жижу, продрал глаз, увидел, что на него в упор таращится проломленный человеческий череп, окруженный россыпью на совесть изгрызенных костей.

Картина чужой смерти настроения Трэшу не испортила, ведь оно и так хуже некуда, а вот то, что ноги отказались поднимать тело, напрягло, заставило извиваться в грязи, стучать кулаками по коленям и бедрам в попытках заставить мускулатуру прийти в себя.

Ничего не получалось, и даже хуже того, чем больше Трэш суетился, тем хуже ему становилось. То и дело накатывало так, что он терялся в пространстве, заваливался, не в силах осознать, где находится земля, а где небо. Предательская слабость, навалившись так некстати, грозила сорвать столь простой и обнадеживающий план. Дошло до того, что голову начали покидать связные мысли, Трэш бездумно ворочался в грязи, урчал, стонал и жалко скулил.

Но нет, одна мысль все же зацепилась за угасающий мозг – отсюда надо сваливать. Как угодно, но надо. Или его кости останутся лежать здесь, вперемешку с человеческими.

Даже мертвый он не желает иметь ничего общего с этими омерзительными созданиями.

Натерпелся от них при жизни, с него хватит.

Трэш пополз.

На одних лишь руках, почти ничего не видя и не слыша, не обращая внимания на то, что мотодельтаплан опять обнаглел, летает, чуть не задевая голову. Трэш вонзал в грязь когти правой руки, подтягивал тело, помогая непослушными ногами, после чего повторял все заново.

И так раз за разом. Рыча, хрипя, кашляя кровью, но он упрямо продвигался к мосту, уже почти забыв, зачем ему это надо.

Грязь сменилась той самой полоской твердой земли, поросшей сочной травой, затем ползти стало тяжелее, потянулось покрытие моста. Слишком твердое, у Трэша не хватало сил вбивать в него кинжалы когтей, он лишь царапины наносил, да и рука тоже грозилась отняться, если ей немедленно не предоставят отдых.

Это плохо, ведь левая ни на что не годится, ползти с ее помощью не получится.

Положение безвыходное, пришлось остановиться, уткнуться лицом в мостовое покрытие, уставиться вдаль, почти ничего не видя. Лишь синева небес и что-то зеленое под ними, вот и все, что смог разглядеть глаз.

Зеленое – именно туда Трэшу и надо. Там лес, там спасение.

Здравая мысль, рожденная после жалкой минутки отдыха, заставила Трэша встрепенуться, на миг стать если не таким, каким он вырвался из клетки, то хотя бы не совсем уж печальной развалиной.

Уши заработали. Заработали плохо, не сравнить с тем, что было, но этого хватило, чтобы расслышать главное.

Шум машин. Даже не шум, почти рев, они уже подъезжают. И подъезжают не торопясь, люди знают, что погоня окончена, израненная дичь выбилась из сил.

Глядишь, еще и на камеру убийство чудовища заснимут, наверстают упущенное в карьере.

– Хрен вам, а не кино! – сквозь зубы выдавил Трэш.

Разумеется, ничего, кроме урчания, из глотки не вырвалось, но важен сам принцип – он сказал то, что требовалось сказать, после чего, рыча, начал перекатываться с боку на бок, успев разглядеть, что с левой стороны до края моста немного ближе.

Уткнувшись в преграду, он вновь потерял способность видеть, начал шарить руками вслепую и пытаться хоть как-нибудь помочь одеревенелыми ногами. Это помогло, Трэш, сам себя удивив, ухитрился перевалиться через ограждение, зависнув на нем в неустойчивом равновесии – сейчас или назад упадет, или вперед. Силы иссякли до последней капли, ничего не может сделать.

Решение остается за гравитацией.

Однако нет, за нее решили люди – завидев, что дичь уходит, они открыли огонь. Тяжелая пуля ударила Трэша в плечо. От сильнейшего толчка тело дернулось вперед и, поймав еще одну пулю, уже в бедро, полетело навстречу речным водам.

Хотя слух после очередного кратковременного отдыха частично восстановился, Трэш не смог определить, сколько именно машин понаехало на мост. Складывалось впечатление, что он забит транспортом по всей его протяженности: и грузовым, и легковым, и вообще непонятным.

У Трэша не было возможности изначально следить за собиравшимися здесь людьми, потому что, рухнув в воду, он на некоторое время выпал из реальности и не слышал, как, кто и откуда приехал.

Придя в себя, обнаружил, что подвело его лишь сознание, а не тело. Оно, даже будучи неуправляемым, ухватилось за обрывок до предела ржавого тонкого троса, свисавшего с опоры моста, и поэтому Трэш не отправился на дно.

А ведь он и правда мог быстро утонуть, его туша отказывалась держаться на поверхности, ее упорно тянуло вниз. Не сказать чтобы сильно, но ощутимо. Если отпустит трос и не станет барахтаться, уйдет под воду с хорошей скоростью.