Ринат оказался владельцем приличных черных плавок, кроме того, предусмотрительно взял авоську, где вещи уместились компактно и удобно. Он спокойно прошел до груди, потом уверенно оттолкнулся от дна и в пару гребков оказался на том берегу.

Лехе вода показалась очень холодной, но под взглядами товарищей слабость показывать было неприлично. Почувствовав под трусами холод, он, пытаясь последовать примеру Наташки, изо всех сил оттолкнулся от дна. Течение ощутимо сносило, он отчаянно греб ногами, безуспешно стараясь не сбить дыхание, и даже успел испугаться, но обнаружил, что задевает коленями о песок, и поднялся с отмели во весь рост. Никто его смущения не заметил.

На этой стороне песка было гораздо больше, а народа – меньше. Друзья пошли вдоль пляжа в поисках места, равноудаленного от людей. Игорь положил одежду на жалкий куст, ветви которого тут же прогнулись под ее тяжестью. Друзья сели на раскаленный песок, привыкая к окружающему сиянию и шуму, и по очереди закурили.

– Смотрите, какие маринки сидят, – Ринат указал на трех девушек слева, метрах в десяти. – Пойдем познакомимся?

– Сходи искупайся, – не поворачивая головы, ответил Цыганков, глядя, как песчаная оса зарывается в ямку, оставленную его пяткой.

От соседок внимание парней не укрылось. Они звонко рассмеялись, и их разговор вроде стал громче. В плывущем от жары воздухе и против солнца лица девушек были едва различимы, но воображение дорисовывало что-то прекрасное. Ринат улыбался им, щуря глаза, а Леха от неожиданного волнения закурил вторую. Только Цыганков продолжал следить за битвой своей ноги и маленького упорного насекомого.

Из-за невысоких кустов со стороны Волги к девочкам вышли двое парней, сразу обративших внимание на чужаков. Один из них, белесый (издалека казалось, что на нем вовсе нет волос), что-то сказал подружкам и вроде как двинулся в сторону фураг, но замер. Сирены, прекрасно понимая ситуацию, стали вести себя еще более вызывающе: грациозно поднимались с подстилки, стряхивали с ног песчинки и поправляли волосы, давая понять, что готовятся к заплыву. Их знакомые, напротив, замерли в напряженном ожидании.

– Пойду искупаюсь, – как бы между прочим сказал Ринат, разгадав маневры подружек, и поднялся.

– Наташка, а ты че на баб посторонних заглядываешься? – усмехнулся Цыганков. Ринат заметно растерялся. – Ты че, думаешь, на Безымянке скрыть что-то можно?

– Вы о чем? – спросил Леха.

– Ты один не знаешь. Наташка себе бабу на работе нашел, только есть одна проблема…

– Ага, – сокрушенно кивнул Ринат, нисколько не обижаясь бесцеремонным вторжением в личную жизнь. – Замужем она. Но это ерунда, главное – не татарка. Отец, если узнает, топор мой об меня сломает.

– А муж ее как же? – спросил Королев.

– По херу на него. Алкаш.

– Смотри не проболтайся ей.

– О чем не проболтаться? А-а-а, да че я, дурак, что ли?

Девочки слева устали ждать и прошли к воде мимо них. Их парни встали на изготовку, явно собираясь вступить в бой с превосходящим противником.

– На Волгу пойдемте, нечего здесь делать, – невесело сказал Игорь, отпуская осу. Цыганков, бегущий от конфликта, был неожидан, как солнечный удар. – Ну познакомитесь вы с девками, ну даже если без драки, вы-то завтра уедете, а мне тут еще весь июль жить.

Ринат кивнул, соглашаясь с доводами, и, как бы извиняясь, сказал, что только окунется и пойдет. Дождавшись, пока сирены накупаются, Наташка пошел в воду.

– Это у тебя че? – спросил Цыганков, тыкая пальцем на красный расчес под ребрами Лехи.

– Не знаю, раздражение какое-то, – смутился Королев.

Игорь кивнул, вполне удовлетворенный объяснением, и начал собирать с куста одежду перед походом на Волгу.

* * *

После раскаленной песчаной косы (всего метров двести, но так долго и тяжело), после перехода через очередную мелкую протоку с илом на дне, всплесками лягушек, ужом, скользнувшим в осоку, после еле заметной тропинки через лес с влажной землей и озверевшими комарами они вышли к Волге.

Местные сюда почти не приходили, все немногочисленные туристы, иногда ставившие в этом месте палатки, были на Грушинском. Песка под ногами касался только ветер. Редкие коряги лежали с весны. Речные волны добегали до берега и бесшумно исчезали в темной полоске.

Все трое, подняв головы, смотрели на тишину широкой реки, на, оказывается, разноцветную зелень неожиданно выросших Жигулевских гор на той стороне. Вокруг, насколько хватало взгляда, не было ни людей, ни лодок, ни признаков жилья – ни на этой стороне, ни на другой. Время здесь измерялось не часами, а движением солнца, пространство, кажется, не менялось столетиями, а жизнь обнаруживалась в деталях: бликах на воде, скользящей тени от облака, в налетавшем ветре.

Они сели посреди пляжа, зарыв ноги в песок и бросив одежду как придется и так и не привыкнув к спокойствию вокруг, по очереди поднявшись, пошли к воде.

– Холодная.

– Ледяная.

Игорь первым бросился в воду, позабыв про фурагу, и она поплыла по течению, быстро уходя влево и вниз в глубину. Ринат рассмеялся, прыгнул в ее сторону, встал в воде по плечи и выбросил фурагу на берег. Проследив сверкающие брызги от ее полета, он окунул голову и быстро поплыл.

Цыганков появился на поверхности, Леха указал ему на шапку, валявшуюся темным пятном на песке, но Игорь, не обратив внимания, снова ушел под воду. Королев, чьи ноги уже начинало сводить от холода, не мог представить, как можно целиком оказаться в этой ледяной стихии, и с этой мыслью прыгнул вперед. Тело на мгновенье обожгло, но сразу после этого оно стало легким, словно не своим. Он проплыл немного и, вынырнув, лег на спину, лениво перебирая ногами. На ресницах блестели капли, отражая и преломляя солнечные лучи. Тело совсем потеряло вес, а за ним последовали и мысли. В голове как будто отразилось безоблачное небо.

– А выходить холодно! – крикнул с берега Наташка, растиравшийся полотенцем.

* * *

Когда они вернулись, солнце уже скрылось за высоким лесистым холмом, слева от Прибрежного.

– Накупались? – весело спросила бабка, ходившая по огороду с полным подолом огурцов. – Холодная вода?

– Приятная, – ответил Игорь, усаживаясь на скамейку перед домом, рядом с дедом.

– Кости ломит, к дождю.

– Какой дождь, дед? Смотри, все чистое. – Цыганков указал огоньком папиросы на темно-синее небо над горами, по другую сторону от заката.

– Мясо свое делать будете? – спросила бабка, останавливаясь в дверях. – У сарая можете, чтоб кирпичи не таскать, дрова там же, берите снизу, сверху подсыревшие.

Через полчаса в быстро наползавшей темноте разгорался костер. Игорь ворошил его обломком черенка с приставшей к нему землей.

– Сосновые дрова, смотри, как смола сочится, – сказал он, в задумчивости глядя на огонь.