не против небольшого отпуска прекрасного специалиста. Особенно если тот останется еще на год.

Поиск автора оказался довольно прост. Нет, в редакции адрес волшебника, скрывающегося под псевдонимом, давать и не думали, но переслать письмо взялись. Почему бы нет, если это может быть выгодно всем?

* * *

Он шел на назначенную встречу в парк за Холмом, думая лишь о том, какая, должно быть, удивительная женщина та, что все это писала…

…Я снова строю замок из песка,

И боль моя уходит без возврата…

В молчаньи белоснежного листка

Живет теперь все то, чем я богата…

Женщин оказалось двое. Они шли впереди него, неспешно прогуливаясь. Он опоздал?

— Темпус.

Нет, время еще есть. Может быть, это не они?

Белоснежные волосы, гордая посадка головы, неуловимое сходство с той, которая… Воспоминания сжимают сердце. Старшая женщина поворачивается…

— Джулия!

Он бежит, спотыкаясь — скорей оказаться рядом, взглянуть в глаза, увидеть, узнать…

Темнота.

Он медленно открывает глаза, чувствуя, как кто-то гладит его руку.

— Джулия… Ты…

— Мэтью… Ну что же ты так…

В знакомых голубых глазах тревога и радость.

— Только не исчезай больше.

— Ну уж нет. Только у нас скоро встреча с одним поклонником… — она оборачивается на девушку рядом с ней.

Дочь? Сказать, что встреча назначена с ним, получается не сразу.

* * *

Ирма удивлена. Эти двое — какая грустная, но дивная история… Ей хочется уйти, предоставив их друг другу, но ее не отпускают. И теперь еще это предложение — стать библиотекарем той самой школы, о которой она когда-то так мечтала.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Но старый маг поклялся ни много, ни мало — своей магией. А мадам Фицсиммонс так на нее посмотрела, что стало даже немного не по себе.

Что может быть лучше для нее?..

И все же, чтобы такое, в реальности — и с ней?

Старый маг интересно толкует что-то о полосах в жизни.

— Было же у вас, когда все шло хорошо? Ну, хоть когда-то? Потом портилось, а потом снова выправлялось? Знаете, есть такое животное, похожее на лошадь — зебра? Она…

«Да-да. Полоса черная, полоса белая, а потом — ж…», — вспомнила Ирма, но вслух не произнесла. Леди такое невместно. Ее прекрасно выдрессировали за год. Может, потому, что наука ложилась на основу, которая была для нее предназначена природой?

А «дедуля», чувствуя поддержку спутницы, продолжал:

— Разрешите себе поверить, что в вашей жизни будет такая же белая полоса, позвольте ей случиться. Просто позвольте!

«А потом?»

Мадам Фицсиммонс словно читала ее мысли:

— А потом у тебя будет уважаемая профессия и отличные рекомендации. Ты справишься, я уверена. С твоими-то талантами… Тебе там самое место!

* * *

И вот Ирма в Хогвартсе.

Восхищение. Удивление. Счастье оказаться среди этих книг. А еще больше — счастье им служить и властвовать над ними. И никуда не скрываться.

Да, она видела библиотеки, которые были довольно богаты и обширны, но не настолько.

Она останется. Если, конечно, ей это позволят.

Собеседование заняло всего несколько минут, в которые прозвучало лишь представление ее и ее способностей мистером Донованом и всего одна фраза директора:

— Добро пожаловать, мисс Пинс.

Директор спокоен, его не волнует ее прошлое… Почему?

Потому что рекомендации достаточно, а в дела мелких работников он не вникает, — пояснил ей потом предшественник.

Мелкий работник? Библиотека — это же сердце дома… школы…

Хотя, мелкий работник — это как раз хорошо.

Счастье и покой, увы, оказались недолгими. Начался учебный год. Появились дети. Разные, но некоторые оказались довольно противными. Ирма не раз поминала добром своих азкабанских учителей, очень часто ей приходилось использовать их взгляд. И еще кое-что. Так что к концу первого месяца ребятня успокоилась, точнее, просто начала бояться. Книги, все, что она выдавала, оставались в целости и сохранности. Вроде бы стало полегче.

Конечно, не обходилось без эксцессов, так что она теперь точно знала, кто к ней приходит с испорченной книгой: на лицах этих детей был настоящий страх. Впрочем, старшекурсники все еще пытались ей что-то противопоставить. Иногда это смешило, иногда умиляло, но чаще раздражало. И будущие выпускники быстро поняли, чего не стоит делать в ее владениях…

Самым прекрасным временем стали, конечно, каникулы. Она с удовольствием навещала стариков — мистер Донован жил теперь в ее бывшей комнате, и они стали кем-то вроде ее дедушки с бабушкой. Не родные — какая у нее теперь может быть родня? Но, тем не менее, близкие. И ближе ей никто не нужен. А время шло…

Как она сдерживалась, чтоб не расхохотаться, когда у нее появились малолетние ухажеры!

Сириус Блэк — тот еще кавалер. Но иногда получать цветы посреди зимы очень приятно. Тем более, что эти дети умели правильно себя вести. Что ж, можно и помочь им. Иногда, если ей самой интересно.

Нет, больше она никому не поверит. Особенно аристократам.

К счастью, никто больше не пытался войти к ней в доверие. Корректные профессора, почти все — в годах. Сквиб-завхоз, довольно молодой, посматривал на нее издалека, но подойти и не пытался. И правильно. Больше общаться было не с кем, в Хогсмид она выходила только если что-то требовалось купить. В условиях полного пансиона и собственной непритязательности это случалось очень редко. Чуть более тесно сошлась она только с медиковедьмой — ну, так и темы общие были, и возраст близкий. Но откровенничать… упаси Мерлин.

Милорд Певерелл единственный, кто вызвал странное чувство. Как он вообще проник в библиотеку? Кто пустил его в школу?

Почему он показался ей… интересным? Почему ей хотелось с ним разговаривать — ведь она никогда не любила говорить с посторонними?

Взгляд в глаза, прозрачно-серые, очень светлые, как у мальчика, которого она когда-то считала своим первым другом… В позапрошлой жизни…

«Ну и что, — обрывает сама себя. — Он похож на Джона лишь глазами. Но это не может быть Джон. Потому что маленькому лордику совершенно нечего делать под мостом возле Темзы».

Вот он снова приходит с прекрасным подарком. Нет, к счастью, не ей, это слишком бы ее обязывало — подарок для библиотеки школы. Ценно. Корректно. И смотрит так, словно хочет ее прочитать.

Ну уж нет.

Она «включает» свои воспоминания холода и видит, насколько это его озадачило.

«Можете так на меня не смотреть, милорд. Не поможет».

И все же ей не хочется, чтобы он ушел так скоро. Но лорд Певерелл всегда был