от той строгой тетеньки — секретаря важной «шишки» компании, в которой она работает. Она, одетая в платье (нечто среднее между домашним и праздничным), прикрывающее синячище на ее коленке…

Вспомнив о котором, я непроизвольно стиснул зубы и, чтобы успокоиться и отогнать ненужные сейчас воспоминания, на мгновение зажмурился.

…с новой прической, маникюром, а также с грамотно подобранным и отлично нанесенным на лицо весьма легким макияжем, абсолютно не выглядела так, будто является счастливой обладательницей довольно взрослой дочери, а ей самой вскоре исполнится тридцать пять.

Школьница выпускного класса, может, студентка первого — второго курсов, не старше.

Причем, если поставить рядом с ней Злату, натуральную школьницу, то дочь окажется существенно менее интересным экземпляром, нежели ее мать, в которой нет той легкой несуразности, угловатости и…прыщавости, присущими моей Злате.

Говорят, что молодость сама по себе красит, но, ей-богу, прямо сейчас маман выглядит… — тут я быстро взглянул в зеркало, висящее в прихожей над комодом, — заметно лучше Златы, даже без учета косметологических процедурок.

Маман определенно умеет выигрышно подать себя, и я сделал в голове пометочку, что это крайне важное умение для женщины, плюс ей чертовски повезло с генетикой. Очень свежа, ни единой морщинки, ни седой волосинки (она их не красит).

Будет ли моя Злата выглядеть столь же хорошо в тридцать пять? Вопрос…

— Мам, ты просто чудо как хороша! — совершенно честно сказал я, а та в ответ лишь подмигнула и, посмотрев в глазок, открыла входную дверь.

— Привет! Проходи, пожалуйста!

Глава 53

Можно сказать, что ради сегодняшнего вечера «ого-го директор» распушил свой хвост, как должно. Одетый неформально, в джинсы и моднявые рубашку с пиджачком, не хило так внешне молодящими его, он притащил с собой здоровенную корзину, с бог его знает, каким количеством отборных роз: белых, розовых и алых.

Но одной-единственной корзиной он не ограничился, при нем оказались еще два букета. Первый — с такими же розами, что и в корзине, а второй — с весьма симпатичными цветами, название коих мне неведомо.

Ну и, конечно же, торт! Куда же без торта?

И физиономия, столь же довольная, как и у моей маман.

— Елисей… — торжественным, словно у диктора с северокорейского ТВ, голосом мама представила мне и бабушке этого типа, приняв от него корзинку с цветами, выдав взамен тапочки и поставив затем на комод торт, — человек, в которого я влюблена, мам.

Так и сказала, без витиеватостей, просто и понятно. Рядом со мной шмыгнула носом старушка, явно ожидающая подобного момента уже немало лет.

— Здравствуйте, Елисей! — мы с бабулей в унисон поздоровались с гостем.

— А это моя семья. Моя мама, Анна Леонидовна…

— Здравствуйте, Анна Леонидовна! — поздоровался со старушкой «ого-го директор», улыбнувшись ей натурально голливудской улыбкой (перед «сегодня» он явно прогулялся к стоматологу, дабы отбелить зубы, и те аж сверкали, словно у киноактера), а затем вручил букет с розами.

— Спасибо! — поблагодарила польщенная пожилая женщина, принимая букет.

— Моя дочь, Злата, с ней ты уже знаком…

— Привет, Злат! — он подмигнул, вручая букет уже мне, а я подмигнул ему, и наши физиономии от улыбки растянулись еще шире.

Елисей явно пребывает в отличнейшем настроении, плюс не единого намека на волнение на его лице.

— Спасибо! — поблагодарил я, и тут же сунул нос в цветы, понюхать, как пахнут, ибо всегда имел страсть к цветочным запахам, издесьэто не изменилось.

Запах у цветов оказался просто обалденным, но…

— Мам, чего это у меня на носу...? — душа моя слегка ушла в пятки после того, как к моему носу прицепилось нечто, похожее на пчелу, незнамо как оказавшуюся в букете, а глаза собрались в кучу.

— Пчела! — подтвердила мои опасения та и, осторожно развернув меня лицом к двери, а затем открыв ее, указательным пальцем смахнула насекомое с моего носа, не убивая при этом, а бабуля, сказав…

— Я сейчас! Пойду окно открою, чтобы улетела!

…вышла в общий коридор.

— Не цапнула? — наклонившись к моему уху, спросила мама и после того, как я отрицательно помотал головой, прошептала: — Злата…!

Ну а я-то что? Я ничего! Только нос в цветы засунул! И я не виноват, что насекомые ко мне столь неравнодушны! Сначала шершень, теперь вот пчела…

«Ого-го директор» стоял сейчас со сложным выражением на физиономии, вроде бы и ситуация забавная, особенно если учесть, что пчела меня не укусила, а вроде…

Однако обстановку разрядила вернувшаяся бабушка:

— Говорят, это к удаче! — довольным тоном заявила она.

— Ну да, было бы неплохо… Цветы, конечно, шикарные! — почесав затылок, констатировал я очевидное и собрался было пошутить, но в последний миг передумал, не тот момент.

— Само собой! — покраснев, согласилась маман, а затем добавила, обращаясь к Елисею. — Моя любимая дочь умеет находить приключения там, где это, казалось бы, невозможно…!

После ее слов, «ого-го директор» не выдержал и засмеялся.

Около часа спустя, на кухне.

Так как событие, ради которого мы и собрались, уже случилось, то есть маман представила нам своего мужчину, а нас — ему, то теперь все окончательно выдохнули, расслабились и получали удовольствие от приятной вечерней посиделки за чаем. Ничего особенно интересного не происходило, ведь вздумай я или бабушка (или вместе!) устроить нечто «интересное» и маман бы нас съела. Завтра.

Из разговоров за столом выяснилось, что «ого-го директор» является руководителем одного из РЖДшных предприятий, куда мамина фирмочка поставляет свое телекоммуникационное оборудование, а также владельцем еще нескольких, но тоже, так или иначе связанных с «железкой».

И когда я уже было подумал, что сегодняшний вечер, чисто для разнообразия, завершится тихо и спокойно…

— Кстати, Злат, а чего ты там с ноутбуком-то сотворила? — отломив ложечкой кусочек тортика, поинтересовалась маман.

— Мам, ноутбук…

Я недоговорил, ибо в коридоре раздались птичьи трели.

— …ноутбук, походу, все! — с колотящимся от неприятного ощущения сердцем, ответил я.

— Я открою. — поднявшись со своего стула, заявила бабуля. — Соседка, наверное.

— За попугаем пришла? — поинтересовалась маман, выкинув из головы ноутбук.

А «ого-го директор»…

— Это который когда-то обитал здесь? — спросил он, кивнув на пустующую теперь клетку на подоконнике.

— Ага, здесь. — согласился я.

— И чего с ним случилось? Улетел,